— Спасибо... — отставив чашу, я неловко взяла украшение, чувствуя одновременно смущение и непонятную тоску. — А воины такие носят?
— Конечно! — Шона запустил пальцы за ворот и вытянул похожее украшение, только с тремя когтями, видимо, того же волка. — Хочешь, помогу надеть?
— Нет, спасибо, — я отдёрнулась, пожалуй, слишком резко. — Почему ты решил подарить его мне?
— Почему нет? — кажется, Шону немного задела моя реакция. — Я считаю тебя другом.
— Спасибо, — уже в который раз пробормотала я. — Буду носить его...
...и вдруг поняла, откуда внезапная тоска. Всё это напомнило мне похожую сцену, только не здесь, а в далёком, теперь сожжённом монастыре. Вокруг — не юрты, а деревья древней рощи, и передо мной — не варвар с туманным происхождением, а мой Вэй, дожидающийся восхода луны, чтобы надеть мне на запястье браслет, украшенный кусочками лунного камня...
— ...уточки-юаньян, — прозвучал в сознании его голос. — Знаешь, что они означают?
Я резко подскочила, отвернувшись, чтобы Шона не видел готовых брызнуть слёз.
— Что с тобой? — недоумённо спросил он.
— Айраг ударил в голову... Пойду прогуляюсь! — и почти бегом бросилась прочь.
Но тут же замедлила шаг — музыка, доносившаяся со стороны "арены" внезапно оборвалась, вместо неё послышались крики и грохот, будто кто-то опрокидывал столы. Драка?
— Что-то случилось, — подскочил ко мне Шона. — Узнаем, не нужна ли помощь!
Когда мы вылетели к "арене", всё уже закончилось. Два стола были действительно опрокинуты, рядом с ними валялись чаши, миски и несколько избитых, слабо копошащихся халху. Каган раздавал приказания, каганша стояла рядом, сдвинув брови, каганёнок беседовал с одним из нукеров. Шона начал выспрашивать у суетившихся вокруг, что произошло, но я уже устремилась вперёд — один из опрокинутых столиков принадлежал Бяслаг-нойону. Темника нигде не видно, его жена близка к обмороку, её утешают женщины из свиты каганши... Значит, мой враг допил айраг и увидел дно чаши! А вот и чаша — рядом с перевёрнутым столом. Я едва удержалась от ухмылки, рассмотрев выведенные мною две буквы, оставшиеся от имени Бяслаг-нойона. Я нанесла их незадолго до праздника, чтобы потом подменить чаши и заставить темника думать, что "знамение" появилось, пока он пил айраг.
— Почему ты не знаешь, когда нужно остановиться? — прозвучал в сознании голос Фа Хи.
Учитель стоял рядом. Вскинув голову, я встретилась с ним взглядом и невинно спросила:
— А что произошло?
Но ответил подбежавший к нам Шона:
— Всё это — дело рук Бяслага! Нойон выпил слишком много и пришёл в буйство. Отшвырнул чашу, начал выкрикивать проклятия, опрокинул стол. А, когда его попытались успокоить, набросился на воинов с кулаками, — он кивнул на уже поднимавшихся на ноги халху.
— И где он теперь? — поинтересовалась я.
— Точно никто не знает. Вроде бы видели, как он вскочил на коня и унёсся в степь.
— Что ж, надеюсь, успокоится... с миром! — всё же ухмыльнувшись, я подхватила с земли чашу. — Налью себе айрага!
Лучше унести "улику" с места преступления.
— Марко! — Шона снова догнал меня. — Одному тебе не стоит оставаться. Бяслаг призывал проклятья... на тебя, называя бледнолицым демоном. Если вернётся, и ты попадёшься ему на глаза...
— Позову на помощь, — улыбнулась я, но, увидев спешившую к нам Сайну, покорно согласилась:
— Ладно, останусь здесь.
Слишком явное бегство от отпрысков хана может вызвать ненужные подозрения, а сейчас важнее всего вести себя естественно. Как всё-таки удачно, что я была с Шоной, когда темник впал в истерику! Алиби — лучше не придумаешь! Хотя... жаль, что я этого не видела — наблюдать, как мой враг окончательно сходит с ума, точно доставило бы мне удовольствие! Надеялась, что надпись на дне чаши произведёт на него впечатление, но на такой эффект не рассчитывала. Интересно, что будет, когда он вернётся?
Но темник не вернулся... по крайней мере, самостоятельно. Его нашли на следующий день в степи, сидящим рядом со сломавшей ногу лошадью. Он никого не узнавал, бормотал что-то невразумительное и явно не понимал, где находится. Опасаясь, что злые духи всё же взяли тело темника под свой безжалостный контроль, над Бяслаг-нойоном провели сложный очистительный ритуал и поместили в одной из комнат дворца, предварительно окурив её можжевеловым дымом. Но все усилия были напрасны. Темник продолжал вести себя, как помешанный, шарахался от посуды, в которой приносили еду и питьё, непрестанно бормотал что-то про чотгоров и шулмасов и смотрел мимо толпившихся вокруг его ложа шаманов и лекарей на что-то, видимое ему одному. К следующей ночи он ослабел настолько, что лекари оставили всякую надежду на спасение, ещё раз окурили комнату можжевеловым дымом и разошлись, оставив у ложа обречённого только его жену. Но и для неё оставаться в комнате один на один с безумцем оказалось слишком тяжёлым испытанием и, поставив рядом на столик посудину с водой, мадам удалилась. Притаившись в укромном месте, я видела, как она уходит, и, подождав, пока шаги стихнут, выскользнула из своего убежища.