Саша аккуратно повесил пиджак на плечики и остался в белоснежной рубашке с обыкновенным черным галстуком, так неуклюже мешающим обычным бытовым действиям, вроде нарезки лимона.
Его глаза темно-серые, похожие на пугающую тучу в середине июля, почти не изменились. Я запомнила их и сохранила глубоко внутри себя, и теперь воспоминания встретились с реальностью. А реальность ли это?
- С днем рождения, Верочка! - тихо, почти шепотом сказал историк, и мы выпили. Вот так просто, разделили с учителем приятный, слегка обжигающий горло напиток.
Тепло проникло к ногам. Сняло головную боль, усталость. Раскрепостило. Хотя я была слегка пьяна, но больше не позволила себе любое проявление чувств, но мне хотелось говорить о нас много. Хотелось, чтобы он ответил на все вопросы, так долго крутящиеся в моей голове. Но наш диалог был практически деловым. Я так обычно разговариваю на собраниях, или на встречах.
- С каждым годом ребята приходят другие. С другими понятиями. Некоторые, не знают для чего приходят в школу, и вообще, зачем она нужна. Коллектив тоже меняется. Приходят молодые кадры, у которых нет цели научить детей. Всё думают о плохих зарплатах. Приходят на собрания родители, обвиняют нас в том, что мы не выполняем своих прямых обязанностей. Если лично меня брать, то приходят ученики, наслушавшись дикой безграмотной ахинеи, и выступают. Я тоже смотрю видео в интернете, читаю статьи. Легко подать незнающему лживую информацию, главное уверенно говорить, не так ли?
Я слушала не перебивая. Не старалась вникнуть в суть его длинного устного повествования, лишь, куталась в тихий глубокий голос с головой. Мне хотелось, чтобы он говорил ещё и ещё, но он резко оборвал речь.
- Что?
- Ты устала.
- Нет.
- Это - не вопрос. Ты устала, и это видно.
Он подошел ко мне сзади и положил ладони на плечи, заставляя их опуститься, пропустив через себя тяжелейший груз сегодняшнего дня. Я положила голову на перекрещенные предплечья и полностью расслабилась.
Это было похоже на жидкий туман. Я, словно, окуналась в него, и усталость медленно покидала мои конечности, тело и голову. Погружалась в сон, и сквозь него чувствовала, как Саша нежно дотрагивается губами до моих ушей. Горячее дыхание согревало, подводила ближе к забвению, защищало от жестокого мира.
Маленькая Вера внутри меня обеими руками, как мотылек тянулась к огню, и он ответно тянул руки ко мне. Он нежно обжег шею около уха, и после, я погрузилась в полное беспамятство.
Я проснулась, по ощущениям, поздней ночью. Словно, рыба выброшенная морем на сухой горячий песок. Страшно хотелось пить и выбраться на свежий воздух.
Комната была пуста. Женя для сна выбрала отдельную. Это было с детства. Она никогда не спала с нами, будучи совсем маленькой. Единственный раз, после похорон Ильи, Женя пожаловалась на кошмары, и тогда, всю ночь, мы провели вместе за разговорами.
Она холодно относилась к отцу. Не плакала на похоронах. Не тянулась, к нему, когда была полноценная семья. Меня это всегда удивляла. Да, между нами с Ильей отношения были не сами лучшими, но семья была. Я была ему верной женой. Добросовестно выполняла свои обязанности. Может быть, в моё отсутствие он бил её? Но я вполне уверенно могу исключить этот вариант, потому что муж в Женьке души не чаял. Это была загадка, которую, даже Женя не могла объяснить.
1.6
Девятнадцать лет назад.
Вот и закончился наш поход длительностью в полтора дня. Я так и не смогла заговорить с Надей после её бессовестного инцидента, но и Александру Петровичу ничего не стала говорить. Само собой все вернулось. Возможно, каждый тактично молчал. И каждый вел себя так, будто ничего не произошло.
Мы собрали все свои вещи, стараясь оставить природу в нетронутом виде. Лишь, примятая трава и потухший костер говорили о том, что мы были здесь.
Александр Петрович почти ничего не говорил, а если и случалось, то говорил строго по делу, что-то вроде «Ребята, уберите за собой мусор», «Не забывайте свои вещи». Мне было страшно: вдруг, он услышал вчера наш разговор. Порой, мне даже казалось, что он сторонился нас с Надькой: историк успел обратиться к каждому с какой-то просьбой, но не к нам.
Уезжали позже всех. Вечером, когда уже солнце было в закате. Наш школьный автобус был маломестный. Парни вежливо уступили сидячие места всем девчонкам, а последнее свободное Александру Петровичу, а сами разместились позади, на сумках.
Я заходила в автобус последней из школьников. Я даже не могла себе представить, что два последних места мне придется делить с классным руководителем. Он любезно уступил место возле окна мне, за что я была ему бесконечно благодарна.