Кроем глаза Ида заметила, как Жюли гордо вздернула голову и расправила узкие плечи. Из всей семьи только она получила в наследство гордую, почти высокомерную стать фон Бергов, которая и из пастушки сделала бы графиню, а уж в сочетании с красотой Жюли и вовсе не оставляла сомнений в том, что перед вами дама более, чем знатная.
— А теперь я представлю тебя истинному украшению нашего общества. Итак, герцог Эдмон де Дюран, — сказал Жером, поворачиваясь, наконец, к сестрам и Ида еле сдержала рвавшийся наружу вздох, услышав имя того, кто сейчас стоял перед ней. — Моя старшая кузина, маркиза де Лондор.
— Большая честь, — проговорил герцог слегка грубым, но негромким и очень спокойным голосом, почти невесомо касаясь губами руки Жюли, — встретить вас лично, маркиза. Я много слышал о вас и вашем муже.
— Взаимно, господин герцог, — ответила Жюли, улыбалась, и по этой улыбке было понятно, что то, что они слышали друг о друге, не было приятным ни в коей мере. Жером, очевидно тоже почувствовавший эту напряженность, поспешил указать на Моник и сказать:
— Мадемуазель Воле, моя младшая кузина.
Моник поспешила присесть в реверансе, опустив глаза и сцепив спереди руки, и слегка покачнулась от волнения, чего герцог, отвлекшийся на взаимный поклон, кажется, не заметил. Впрочем, он, кажется и вовсе не обратил внимания на ту, которая хотела с первой же минуты знакомства поразить его своей благообразностью, что ни для Жюли, ни для Иды не было удивительным: подобные мужчины мало ценили добродетель. Маркиза Лондор не удержалась от еле заметной усмешки, обменявшись коротким взглядом со средней сестрой: пожалуй, единственным, что их объединяло, были насмешки над попытками Моник быть ангелом во плоти.
— А теперь… — начал, было, Жером, но Ида несколько бесцеремонно прервала его.
— Ида, виконтесса де Воле-Берг, — сказала она, не дожидаясь, когда Жером представит её герцогу Дюрану. Эдмон с улыбкой поклонился, не отрывая глаз от её лица, и виконтесса Воле ответила ему тем же, с гордым спокойствием выдерживая его долгий взгляд.
— Бриллиант данного собрания, я полагаю, — проговорил Дюран, и правый уголок его губ дернулся в подобии ироничной усмешки. — Мы с вами, кажется, близкие соседи?
— Да, я владелица «Виллы Роз», — с гордым спокойствием кивнула Ида.
— О да, я наслышан о вашем поместье. Весьма чудное место, должен сказать, — губы герцога Дюрана снова тронула улыбка, которая показалась Иде так же не лишенной иронии. — Более, чем уверен, что оно считается одним из самых прекрасных в долине Марны.
— И надолго ли вы приехали в наши края? — спросила Жюли как можно более невинно и осторожно, однако истинный смысл вопроса не укрылся ни от кого из присутствовавших. В Вилье-сен-Дени все ценили присущее этому месту спокойствие, даже те, кто в любой другой момент предпочли бы, что бы их жизнь походила на котел кипящего масла. А приезд такого человека, которым, если верить светским сплетням, слыл герцог де Дюран, не сулил ничего хорошего для размеренной и тихой жизни дальнего столичного пригорода.
Эдмон перевел взгляд на Жюли, и его улыбка мгновенно приобрела сходство с оскалом голодного волка. Разумеется, маркиза Лондор и предположить не могла, что сама того не желая дала ему смысл жизни на ближайшие несколько месяцев.
— Навсегда. — Эдмон обвел глазами сестер, не переставая улыбаться, — Таких дам, как вы, не захочется покидать.
Ида, почти неосознанно, отметила про себя, что он улыбался одними губами, а глаза оставались неподвижными и проницательно смотрели словно куда-то под кожу.
Оркестр заиграл первый танец, и Ида была вынуждена опереться на руку Жоффрея Шенье, которому она так неосмотрительно отдала право быть её первым партнером сегодня. Сам Шенье, казалось, просто обезумел от счастья, и всем своим видом вызывал зависть у остальных кавалеров виконтессы. Кто-то из них, впрочем, не растерявшись, тут же, со всей любезностью, пригласил на танец Жюли, которая не преминула со всей любезностью согласиться.
Таким образом, младшая Воле, которая вполне предсказуемо не была приглашена, осталась в обществе герцога де Дюрана. И, как только Ида сделала первое танцевальное движение, Моник твердо вознамерилась взять все в свои руки.
— Я сочувствую вам, господин герцог, — произнесла она, высокомерно глядя в сторону танцующей сестры.
— В самом деле? Почему же? — с улыбкой спросил он, опуская глаза на Моник.
— Моя сестра уже, кажется, внесла вас в список своих поклонников, — с сожалением вздохнула младшая Воле, слегка прикрывая глаза, чтобы усилить степень своего сочувствия.
— Что же в этом плохого, мадемуазель Воле? — не переставая улыбаться, спросил Дюран, внимательно разглядывая Моник, которая совершенно растерялась под этим взглядом.
— Разве вы не видите? — изумленно произнесла она. — Она привлекает всех только потому, что выглядит и ведет себя как женщина свободных нравов.
Эдмон усмехнулся, словно желая сказать, что он видел немало таких женщин и вполне может судить о сходстве, но в слух произнес, слегка кивая в сторону остальных кавалеров виконтессы:
— Кажется, никого из её ближайшего окружения это не смущает.
— Они… — Моник на секунду запнулась, пытаясь подобрать те слова, которые не сильно бы опорочили её образ блестящей добродетели, — возможно, рассчитывают на нечто особенное с её стороны.
— В таком случае, мне жаль Вилье-сен-Дени: никто из ваших молодых людей не отличается умом, — герцог Дюран приподнял бровь, что сделало усмешку на его лице ироничной, и перевел взгляд на кружившую в танце виконтессу Воле. То, что эту женщину местные сплетницы приравнивали к гризеткам исключительно из-за откровенных нарядов и прагматичного склада ума, не могло вызвать ничего кроме смеха. Ровно как и то, что мужчины верили в эти сплетни.
— Здесь многие думают лишь о собственной выгоде и мои сестры, несомненно, возглавляют это собрание, — протянула Моник, надеясь на сочувствие. — Даже приложив усилия, я не могу вспомнить случая, когда Ида и Жюли думали бы о чем-то кроме денег и способе их получения.
— Вы так критичны к своим милым сестрам, — усмехнулся Эдмон.
— Я прожила с ними достаточно, для того, чтобы быть критичной, — засмеялась Моник.
***
Даже при определенной степени склонности к романтизму Ида никогда не верила в любовь с первого взгляда и не собиралась поверить ни в ближайшее время, ни когда-либо ещё. Герцог Дюран, при всей своей похожести, впрочем, и не был романтическим героем. Хоть он и не принимал никакого участия в происходившем вокруг, наблюдал он не со скукой, а с долей заинтересованности. Ида могла поклясться, что он уже может сказать пару слов о каждом, кто был в этом зале, и его характеристика оказалась бы весьма точной. И с точно такой же уверенностью она могла сказать, что если он приживется в этом обществе, то за его состояние и сердце разгорится самая настоящая война.
Первый танец кончился, начался второй, затем третий. Ида не пропускала ни одного, и каждый раз улыбалась, глядя на толпу кавалеров, которые, перебивая друг друга, умоляли её подарить им следующий танец. У Дюрана это тоже вызывало непроизвольную улыбку, которую виконтесса Воле замечала. Сам он совершенно не торопился составлять её поклонникам конкуренцию и вообще держался в стороне от них, но все же не спешил уйти на противоположную сторону зала, где в окружении своих куда более малочисленных кавалеров заливисто смеялась Жозефина Лондор. Разумеется, к Иде она проникалась все большей и большей неприязнью с каждым мгновением, которое герцог Дюран проводил на её стороне зала.