— Ладно, давай завтракать, да мне пора заниматься глупостями, — досадливо остановил ее я. — Сиди в номере и жди ребят, я тебе уже сказал.
Завтрак мы закончили в молчании. Потом Аранна поднялась в номер, не отказав себе в удовольствии обернуться и укоризненно покачать головой, на что я махнул рукой и, расплатившись с официанткой, вышел из гостиницы. Настроение у меня было препоганое, и сухая жара на улице, напоминающая о близости пустыни, ничуть настроения не улучшила.
Над коновязями, поилками для скота, над лошадьми проезжающих пастухов вились мухи, светило нещадно палило сверху, как будто облекая мир в горячую простыню, и идти никуда не хотелось. Все располагало к тени трактира, к кружке холодного пива с ледника и неспешной беседе…
Я спросил ближайшего прохожего, где дом главы, — меня направили в противоположную сторону от базара — ну ясно, что глава не желает слушать шум и крики в торговых рядах, — и я пошагал по пыльной улице, поддавая ногой камешки и раздумывая, чем все это закончится.
Когда подходил к дому главы, заметил мельтешение вооруженных людей возле него, подумал — похоже, по мою душу собрались. Пожал плечами и пошел дальше. Дом, как и все дома богатых людей этих мест, был построен по лекалу: два этажа, какие-то лепные украшения, небольшие застекленные окна, высокое крыльцо, — все напоминало дореволюционные особняки богачей где-нибудь в провинциальном городе Поволжья. У входа стояли двое вооруженных стражников, еще с десяток прохаживались по улице. От простых наемников их отличала серебряная бляшка с надписью «Стража», чтобы граждане ненароком не ошиблись и не приняли их за бандюганов, на которых они были похожи как две капли воды.
Я поднялся по лестнице, подошел к двери и объявил стражникам:
— К главе, Викор.
Они с испугом вытаращились на меня, один подхватился и как-то заполошно убежал внутрь дома. Второй продолжал съедать меня взглядом, как будто ожидая, что я сейчас превращусь в ядовитого паука или змею. Убежавший стражник появился через минуты две, распахнул дверь и сказал:
— Вас ждут, проходите!
И я шагнул в коридор. Через несколько секунд я уже считал, что мои действия глупы, опрометчивы и что я болван. В темной прихожей на меня навалились несколько человек, сразу заткнув рот и схватив за руки и за ноги так, что превратили в беспомощную куколку. В процессе поимки я получил несколько увесистых пинков по ребрам, впрочем, расправу прекратил командир нападавших, прикрикнув на подчиненных:
— Не калечить! Идиоты, глава сказал, чтобы целый был! Он сам хочет им заняться!
Упс, да тут еще и глава-садист, оказывается. Вишь, какой эстет — ему нужен нетронутый материал! Ну что же, посмотрим на главу…
Меня спеленали веревками и потащили наверх, матерясь и приговаривая:
— Мы что, подрядились грузчиками работать, что ли?! Пусть бы глава сам и тащил такого борова! Нет бы внизу его разделать — вверх надо переть! И это за те деньги, что он платит!
— Цыц! Прекратить нытье! Что вам скажут, то и будете делать! — опять вмешался их командир. — Наели задницы на поборах с лоточников, пошевелиться уже не можете, поганцы! Тащить и не вонять!
— Не повоняешь тут, — опять проворчал кто-то из стражников, — такого борова тащить.
Но скоро стражники, по мере приближения к своему боссу, затихли, и через несколько секунд я оказался пред светлыми очами местного главы. Очи его были и вправду светлые — серые, как будто выцветшие. Тусклые волосы мышиного оттенка, длинный гусиный нос, как у гоголевского персонажа, — унылая физиономия, никак не тянувшая на опереточного злодея. Герой-злодей должен быть бодр, весел, все время сыпать шутками, обещающими мне, негодяю, муки и торжество бандитской справедливости. Тут ничего такого не было — скучная рожа мужика лет пятидесяти, что-то вроде Чикатило местного разлива. Я даже фыркнул от смеха после прихода такой мысли — уж очень он был похож на этакого престарелого маньяка-ботана.
— Вы его не помяли? — заботливо осведомился «Чикатило». — Смотрите, шкуру спущу! Рот ему заткнули? А то сейчас колдовать начнет, куда только ваши глупые головы полетят! А так он добрый, с заткнутым ртом, безопасный, никому не угрожает, правда, Викор? — Его лицо искривилось яростной гримасой, и он злобно прошипел: — Ты куда дел золото Дарваса? Скажешь — будешь жить! Там и наше золото было, ты понимаешь, что затронул интересы многих сильных мира сего, болван? Ну взял бы свое золото и свалил! Наше-то какого черта прихватил? Сейчас я дам тебе перо, бумагу — пиши, куда дел золото!
— Эй, Морасс, а ты чего допрашиваешь без нашего участия? — В комнату вошли еще четверо разного возраста и облика. — Это общая касса. Что, хотел прихватить потихоньку? Вечно ты норовишь скрысятничать!