Друзьями героя романа становятся простые люди: Пегготи, Хэм, Омер. Неудачник и растратчик Микобер безволен, но совестлив. И, как можно предположить, в его уста Диккенс вкладывает слова, услышанные им от отца: «Если человек зарабатывает в год двадцать фунтов и тратит девятнадцать фунтов, девятнадцать шиллингов, шесть пенсов, то он счастливец, а если тратит двадцать один фунт, то ему грозит беда».
Автор показал здесь и явных негодяев Стирфорта и Уриа Хиппа. Они весьма различны: как по внешности, так и по характеру. «Многоучёный» Стирфорт — соученик Дэвида по школе Сэлем Хауз. Он на шесть лет старше героя. Подхалим с наставниками, он тиранит соучеников. Тем не менее, Дэвид преклоняется перед ним: Стирфорт «умеет покрасоваться». Агнес Уикфилд предостерегает Дэвида от слепого преклонения перед импозантным бонвиваном. И компаньонка миссис Стирфорт, Роза Дартл, предупреждает Копперфилда, что его приятель — «лживое, порочное сердце, предатель». Однако даже после того, как Стирфорт соблазняет и увозит из дому честную простую девушку Эмили, Дэвид продолжает думать о нём с непонятным восхищением. И искренне оплакивает его гибель.
А мелкий клерк в адвокатской конторе Уикфилда, где обучается юный Копперфилд, Уриа Хипп, даже физически отвратителен Дэвиду. Герой-рассказчик постоянно сравнивает его внешность с внешностью мертвеца, то и дело упоминает о его холодных и липких руках, чудовищной привычке извиваться всем телом от притворного подобострастия. И Уриа, и его мать постоянно твердят о своей незначительности, вечно пресмыкаются. И в то же время они — назойливые собеседники, старательно выпытывающие у людей нужные им сведения. Уриа словно привораживает людей, он втирается в доверие к хозяину и, пользуясь тем, что внимание Уикфилда занято любимой дочерью, в младенчестве утратившей мать, вершит преступные темные делишки, Хипп и его мать принуждают мистера Уикфилда взять Уриа в компаньоны. Более того, Уриа настойчиво добивается руки прекрасной Агнес.
Усилиями Копперфилда и его школьного товарища, честного юриста Трэдлса, а также благородного Микобера Уриа разоблачен. Интриган сбрасывает маску льстивого подобострастия, обнаруживая всю свою подлую сущность. Он грозит расправой разоблачителям. Но справедливость восстановлена. Уикфилд избавлен от кабалы, в которой оказался стараниями Хиппа, и Агнес свободна от притязаний отвратительного шантажиста.
Однако овдовевший Дэвид ещё долго сомневается, страдает и колеблется, прежде чем сказать девушке слова, которых она явно ждёт, не решаясь тоже признаться своему многолетнему другу, что, умирая, несчастная Дора просила её занять опустевшее место жены Копперфилда.
Растянут, на наш взгляд, и рассказ о судьбах эмигрировавших в Австралию Пегготи, его несчастной приёмной дочери Эмили и семейства Микобер. Описание приезда Пегготи в Англию и его подробный отчёт о своём житье-бытье, как и об успехах Микобера, ставшего мировым судьёй, попросту утомительны. Мы верим словам рассказчика: «с трудом преодолеваю я желание продолжать». И через несколько строк с облегчением читаем слово «конец»...
В марте 1851 г. Диккенс репетировал пьесу своего друга Э. Булвер-Литтона «Не так плохи, как кажемся», параллельно работая над статьями для своего журнала. И вдруг случилось несчастье: скончался его шестидесятипятилетний отец. А через две недели умерла и пятимесячная дочь Дора. Несмотря на то, что премьеру спектакля ждали королева Виктория и принц Альберт, Диккенс отложил её. Слишком тяжелы были утраты.
Шум и суматоха вокруг Всемирной выставки в Гайд-парке раздражали его. За городом — мешали работать бродячие музыканты. Он отвлёкся устройством нового дома. Но каждую ночь ему снились рабочие, которые «строят рожи и ничего другого строить не желают». (Проблема взаимоотношений интеллигентного работодателя с представителями рабочего класса, право же, относится к разряду вечных!)
И, хотя в августе появился на свет десятый ребёнок, названный в честь друга Эдуардом Булвером Литтоном Диккенсом, тон следующего романа Диккенса — «Холодный дом» (1853) — мрачен. Здесь описана жизнь разных слоёв общества: и аристократические салоны, и лавка старьёвщика, и лондонские трущобы. Судьбы героев, принадлежащих к разным общественным кругам, неожиданно переплетаются в водовороте судебного процесса, в который оказываются вовлечёнными несколько поколений людей. Описание перипетий этого многолетнего, теряющего в конце концов всякий смысл, разбирательства может показаться утомительным, даже скучным. Но разве не кажется нам нескончаемым бредом всякое соприкосновение с бюрократической машиной, которая торжествует во все времена, во всех государствах и при любом строе?..