ловца самую чуточку. К оправдание последняго Марѳа Петровна могла сказать то, что сама первая верила своим прибавкам. Принесенное ею известие заставило задуматься Агнею Герасимовну, которая долго припоминала что-то и наконец проговорила: -- Чуть чуть не захлестнуло... И ведь какая штука вышла! На неделе как-то наша пестрянка две ночи заночевала в лесу, ну, Самойла Михеич и послал кучера искать ее. Только кучер целый день проездил на вершней, а потом приехал и с пустыми руками. Стала я его разспрашивать, где и как он искал,-- грешный человек, подумала еще, что где-нибудь в кабаке он просидел!-- ну, кучер мне и говорит, что будто встретил он на дороге в Полдневскую Гордея Евстратыча. Я еще посмеялась про себя, думаю, и соврать-то не умеет мужик... А оно выходит, пожалуй, и правда!.. Это открытие дало неистощимый материал для новых предположений и догадок. Теперь уже не могло быть никакого сомнения, что, действительно, в брагинском доме что-то неладно. Куда ездил Гордей Евстратыч? Кроме Полдневской -- некуда. Зачем? Если бы он ездил собирать долги с полдневских мужиков, так, во-первых, Михалка недавно туда ездил, как знала Агнея Герасимовна от своей Ариши, а во-вторых, зачем тогда Татьяне Власьевне было ходить к о. Крискенту. И т. д., и т. д. Одним словом, Марѳа Петровна возвратилась домой с богатым запасом новостей, который еще увеличился дорогой, как катившийся под гору ком снега. Пелагея Миневна так и ахнула, когда услыхала, что Гордей Евстратыч сам гонял в Полдневскую. Теперь дело было уже яснее дня! Брагины хотят заняться приисками... Да! И, главное, потихоньку от других. Хороши, нечего сказать, а еще соседи. Если бы не Марѳа Петровна, да тут Бог знает что вышло бы. Пелагея Миневна и Марѳа Петровна так разгорячились от этих разговоров, что открыто начали завидовать несметным богатствам Брагиных, позабыв совсем, что эти богатства пока еще существовали только в их воображении. -- И вот попомните мое слово, Пелагея Миневна,-- выкрикивала Марѳа Петровна, страшно размахивая руками: -- непременно все они возгордятся и нас за соседей не будут считать. Уж это верно! Потому, как мы крестьянским товаром торгуем, а они золотом,-- компанию будут водить только с становым да с мировым... -- Ну, про молодых не знаю, а что до Татьяны Власьевны, так она не такая старуха. -- Ох, не говорите, Пелагея Миневна: враг горами качает, а на золото он и падок... Я давеча ничего не сказала Агнее Герасимовне и Матрене Ильиничне,-- ну, родня, свои люди,-- а вам скажу. Вот сами увидите... Гордей Евстратыч и так вон как себя держит высоко; а с тысячами-то его и не достанешь. Дом новый выстроят, платья всякаго нашьют... Обе женщины пожалели вместе, что вот им не достался же до сих пор никакой прииск. Кроме этого, Пелагея Миневна лелеяла в душе заветную мысль породниться с Брагиными, а теперь это проклятое золото могло разрушить одним ударом все ея надежды. Старушка знала, что Алешке правится Нюта Брагина, а также то, что и он ей нравится. "Уж как бы хорошо-то было,-- думала Пелагея Миневна.-- Еще когда Алеша да Нюша ребятками маленькими были и на улице играли постоянно вместе, так я еще тогда держала на уме. И лучше бы не надо..." Действительно, между Алексеем Пазухиным и Нюшей незаметно образовались те хорошия и дружеския отношения, под которыми тлела настоящая любовь. Собственно, стороны не давали отчета ь своих чувствах, а пока довольствовались тем, что им было хорошо вместе. Детская дружба принимала форму более сильнаго чувства, и только недоставало у Алеши смелости, чтобы взять свое. Он был скромный и совестливый парень, а Нюша такая бойкая и красивая. В ея присутствии он каждый раз сильно робел и безпрекословно переносил всевозможныя шалости, когда Нюша, улучив свободную минутку, встречалась со своим обожателем где-нибудь у ворот. Эти свидания происходили в сумерки. Нюша, накинув на плечи заячью шубейку, выскакивала за ворота и, по странной случайности, как-то всегда попадала на Алешу, который только и жил сумерками. -- Вот чему не потеряться-то...-- смеялась Нюша, кутаясь в шубейку.-- Носу нельзя показать без тебя, Алеша. Ты никак в сторожа нанялся в нашу Старую-Кедровскую? -- У вас, Анна Гордеевна, всегда такия слова... как ножом но сердцу режете... -- Какая я тебе Анна Гордеевна?.. Придумал тоже... А я так про себя всегда тебя Алешкой навеличиваю: Алешка Пазухин -- и вся тут. Вместе в снежки, бывало, играли, на салазках катались... Позабыл, видно? -- Мало ли что прежде было... И теперь можно бы когда вечерком по улице на саночках прокатиться... Эх, лихо бы я вас прокатил, Анна Гордеевна! -- А бабушка-то?.. Да она тебе все глаза выцарапает, а меня на поклоны поставит. Вот тебе и на саночках прокатиться... Уж и жисть только наша! Вот Ѳеня Пятова хоть на ярмарку сездила в Ирбит, а мы все сиди да посиди... Только вед нашему брату и погулять, что в девках; а тут вот погуляй, как цепная собака. Хоть бы ты меня увез, Алешка, что ли... Ей-Богу! Устроили бы свадьбу-самокрутку, и вся