Тарген был одержим идеей защитить пещеру — защитить ее. Эта миссия, казалось, стала выходом для всего его разочарования и дискомфорта. Несмотря на то, насколько он должен был устать, он никогда не подавал признаков утомления, даже когда копался в жесткой, спутанной корнями грязи или рубил куски дерева одним из топоров жесткого света.
Когда он бросил взгляд на Юри через плечо, она игриво улыбнулась ему.
— Мы могли бы остановиться у реки и начать раздеваться.
Юри отказывалась сдаваться. Она хотела его, и, черт возьми, она была полна решимости сделать его своим.
Его плечи напряглись, ноздри раздулись, а губы твердо сжались.
— Могли бы. И я мог бы медленно провести руками по твоему телу, смывая всю грязь и пот, убеждаясь, что каждая частичка тебя чиста, — он отвернулся и продолжил идти — совсем не в направлении реки. — Но нет. Шевели своей задницей, землянка.
— Эй! — Юри ускорилась, делая по два-три шага на каждый его шаг. — Ты хочешь сказать, что от меня воняет? И я не покрыта потом и грязью.
— Тогда нам действительно не нужно идти к реке.
Черт возьми.
— Подожди! Я солгала, — поспешила сказать Юри. — Я грязная. Мне срочно нужно помыться. Тебе нужно будет обтереть меня своими руками. Мою грудь, задницу, между моими…
Резко остановившись, Тарген развернулся лицом к Юри, заключил ее в объятия и затянул в поцелуй, от которого она откинулась назад, поддерживаемая только им. Ее глаза округлились, прежде чем закрыться, и она ответила на его поцелуй. Окруженная его жаром и силой, бессильная против его голодного рта, она потеряла всякое представление о том, где находится и что происходит. Чувств было достаточно.
И, черт возьми, он был приятен на ощупь, вкусно пах и имел восхитительный вкус.
Мурашки осознания пробежали по ее коже, и удовольствие разлилось по позвоночнику прямо к сердцевине. Эта жаждущая боль только усилилась, оставив ее скользкой между бедер. Она застонала ему в рот, прикусив нижнюю губу, в то время как ее руки вцепились в пояс его брюк.
Тарген прервал поцелуй так же быстро, как и начал. Когда она потянулась за ним, одна из его рук схватила ее за волосы, удерживая голову на месте.
Она открыла глаза, чтобы посмотреть на него, как раз в тот момент, когда его язык скользнул по нижней губе. В его глазах заплясал огонь.
— Это все, что ты получишь, землянка.
Сукин сын…
Юри впилась взглядом в Таргена.
— Ох, ты так грязно играешь, воргал.
Его ухмылка была в равной степени порочной и вымученной.
— Мы оба.
— Я могу показать тебе грязную игру, — ухмыльнувшись, она запустила руку ему в штаны.
Тарген зарычал и сильно притянул ее к себе, зажав ее руку между их бедрами, прежде чем она смогла продвинуться дальше.
Она усмехнулась.
— Или ты мог бы вместо этого засунуть руку мне в штаны и почувствовать, какая я горячая и влажная для тебя.
Он тяжело вздохнул, и слабая дрожь пробежала по его рукам. Он уткнулся лицом в изгиб ее шеи и плеча и глубоко вздохнул.
— Блядь, Юри, ты…
Где-то недалеко хрустнули ветки, и растительность затряслась от взрыва звука. Голова Таргена дернулась вверх, тело напряглось, а бешено колотящееся сердце Юри пропустило удар. Прежде чем воцарилась тишина, чтобы заверить ее, что там ничего нет, что все хорошо, что это всего лишь упавшая старая сухая ветка, кто-то закричал от боли.
Ее глаза расширились, встретившись со взглядом Таргена. Эти звуки доносились снизу по реке — в том направлении, откуда они бежали с разбившегося корабля, в том направлении, где они расставили большинство своих более крупных ловушек.
— Это была одна из ям? — она прошептала, и даже этот шепот показался слишком громким сейчас.
Тарген выпрямился, заставив и Юри встать прямо, и повернул голову в сторону источника шума.
— Да.
Она чувствовала себя бесполезной, пока он копал эти глубокие ямы. Земля была слишком твердой, чтобы она могла что-то сделать, даже с лопатой, которую они отобрали у скексов несколько дней назад. Но она внесла свою лепту, собрав длинные ветки и пучки листвы, чтобы скрыть ямы, и заострив несколько толстых палок, чтобы он мог воткнуть их в землю на дне этих ям.
Палки, которые легко протыкают плоть, когда кто-то падает в яму.
Ужасающая мысль охладила кровь Юри, заставив ее задрожать.
— Тарген, что, если это был один из рабов? Что, если мы…