Поиски заняли больше времени, чем он предполагал, благодаря голокомам на запястьях контрабандистов. Эти устройства заставили вспыхнуть маленькую искорку надежды в его груди — по крайней мере, до тех пор, пока трюк, который показал ему Аркантус, позволяющий обойти простые коды безопасности, не подтвердил, что никаких доступных сетей и связи дальнего действия нет. Единственное, с чем мог взаимодействовать голоком, который он подобрал, — это с другими голокомами поблизости.
К тому времени, когда они закончили и вернулись в пещеру, уже почти стемнело. Он, вероятно, настоял бы на немедленном уходе — учитывая, что этот район был под угрозой, — но у него не было желания бродить по ночному лесу, в то время как скексы и контрабандисты рыскали по округе, особенно без гарантии найти новое убежище.
Все его желание было направлено на Юри… и, черт возьми, так оно и осталось.
Она слегка подвинулась, коснувшись нежной кожей его твердого члена. Тарген тихо зашипел сквозь зубы, не в силах игнорировать вспышку удовольствия, вызванную этим крошечным движением. Он скользнул рукой вниз от ее живота к тазу.
Да, им нужно было встать пораньше. Но не слишком рано.
— Ммм. — Юри потянулась к Таргену, когда его пальцы коснулись аккуратного маленького участка волос на ее лобке, и она выгнулась навстречу его прикосновениям. — Уже утро?
— Едва ли, — пробормотал он, опуская руку ниже.
Она без колебаний раздвинула бедра. Он просунул пальцы в ее лоно и обнаружил, что она насквозь мокрая. Каким-то образом его член напрягся еще больше, яйца заныли в ожидании разрядки, несмотря на то, сколько раз он изливал семя прошлой ночью. Его землянка была маленьким нуждающимся существом, и ему это чертовски нравилось.
— Думаю, я могу дать тебе поспать… — он коснулся ее клитора легкими поглаживаниями, взад и вперед, дразня чувствительную плоть.
У нее вырвался звук — наполовину мурлыканье, наполовину стон — и она наклонила таз, навстречу его прикосновениям. Тарген усмехнулся и убрал пальцы с клитора, чтобы обвести его, оказывая чуть большее давление. У Юри перехватило дыхание.
Он уткнулся носом в местечко между ее шеей и плечом, вдыхая сладкий аромат. Ее мягкие волосы щекотали ему нос и щеки. Она протянула руку и обхватила ладонью его затылок, проведя большим пальцем по его шрамам. Каждый прерывистый вдох и тихое мяуканье удовольствия заставляли его член подергиваться, исторгая семя из головки по мере того, как он увеличивался в объеме.
— Тарген, — прошептала она, покачивая тазом и потираясь задницей о его ствол в такт движений его пальцев.
Его яйца напряглись, а удовольствие скрутилось внизу живота, заставляя его приоткрыть губы и прерывисто выдохнуть. Этого небольшого трения было бы достаточно, чтобы кончить, если бы оно продолжалось долго — или даже не очень долго.
Он опустил пальцы вниз, собирая ее эссенцию, и скользнул средним пальцем внутрь. Ее киска сжалась вокруг пальца, втягивая его, как будто она хотела поглотить любую часть его тела, до которой могла дотянуться. Тарген застонал и надавил ладонью на ее таз, прижимая к клитору и сжимая член между их телами. Его мышцы напряглись, когда Ярость, наконец, пробудилась, сузив его внимание на ней.
Аромат ее возбуждения перекрыл все остальные запахи; из-за этого аромата, ощущений и тех звуков, которые она издавала, он был в опасности пролить свое семя прямо здесь и сейчас.
— Тебе больно, Юри?
— Немного, — выдохнула она, запуская пальцы в его волосы. — Но мне все равно. Ты нужен мне внутри. Сейчас.
— Я чертовски люблю тебя, — он прикусил ее шею, и она застонала, выгибая бедра и прижимаясь к нему задницей.
Тарген отказывался изливать свое семя впустую, не тогда, когда ее лоно истекало и было готово для него. Он убрал палец и переместил руку на заднюю часть ее бедра. Приподняв ногу Юри, он широко раскрыл ее. Не теряя ни секунды, он повернул бедра, чтобы высвободить член — стиснув зубы от удовольствия от этого трения — и вонзил его в ее скользкий канал.
Юри со вздохом откинула голову назад. Ее лоно сжало член сильнее, чем когда-либо мог его кулак, и на мгновение все, что он мог сделать, это удержаться там, напрягая мышцы, и рычать, сдерживая угрожающий взрыв. Пламя его Ярости усилилось, она требовала движения, требовала освобождения, требовала, чтобы он потерял контроль — требовала ее.