Не думаю, что я заслуживаю такого доверия, но я определенно его принимаю.
Юри собрала инструменты и вернула их в аптечку.
— В любом случае, да, я соглашусь с боссом и уйду пораньше. Не мог бы ты поблагодарить ее от меня?
— Я так и сделаю. Тебе, вероятно, следует выскользнуть через погрузочную площадку на заднем дворе. Онигокс и его друзья были одеты в цвета Зулка, а подобные банды не гнушаются местью. Вход для сотрудников может быть слишком заметен.
Зулка — вот что это были за цвета. Таргену показались знакомыми оранжевые блики. Они были контрабандистами или торговцами оружием, или кем-то в этом роде, не так ли?
— Здорово, — Юри подошла к шкафу, поставив аптечку на нижнюю полку, прежде чем отойти к раковине, чтобы вымыть руки. — Да, я выйду через черный ход. Спасибо, Руунок.
— Мне нужен мой пояс, — сказал Тарген. — Борианец попросил меня оставить его.
— Так иди и забери, — сказал Руунок, снова нахмурившись.
Тарген развел руки в стороны.
— Это меньшее, что ты можешь сделать после того, как я помог тебе сегодня вечером, верно? Я даже позволил тебе стащить меня с онигокса, ни разу не ударив.
Юри выключила воду, вытерла руки и вернулась к Таргену и ажере.
— Ты ни хрена не позволил мне, воргал, — ответил Руунок. — Я попрошу кого-нибудь принести твое снаряжение на погрузочную площадку. Ты не получишь его, пока не выйдешь, понял?
Юри ткнула Руунока в плечо.
— О, перестань так рычать.
Ажера что-то проворчал, не отводя взгляда от Таргена.
— Я понял, — сказал Тарген. — Просто скажи своей команде, что я точно знаю, сколько ножей было на том поясе, и если хотя бы один пропал, я приду, чтобы найти его.
Руунок еще несколько секунд смотрел на Таргена, прежде чем покачать головой, отвернуться и выйти в коридор.
— Приятно знать, что ты в порядке, Юри. Отправь мне сообщение, как доберешься домой в целости и сохранности.
Когда дверь за ажерой закрылась, Юри повернулась к Таргену, подозрительно прищурив глаза, и уперла руки в бедра.
— Ты же не собираешься затащить меня в темный переулок и ударить ножом, правда?
Я мог бы. Но не ножом.
Его яйца напряглись, а член дернулся. Как ни возбуждала его эта мысль, она была неправильной, и то, что Юри заслуживала гораздо большего, нежели поножовщина в темном переулке, было лишь одной из многих причин.
— Если бы ты была на полметра выше и выглядела намного злее, я бы, возможно, попробовал просто ради интереса, — сказал он, — но нет. Думаю, сегодня вечером я удовлетворюсь тем, что просто провожу тебя домой.
— Хорошо, потому что я не боюсь использовать подлые пощечины, — она подняла руку и подула на пальцы — точно так же, как актеры делали с дымящимися, перегретыми бластерами в тех нелепых боевиках, которые Тарген часто смотрел с друзьями. Она съежилась и опустила руку, пряча ее за спиной, когда одарила его застенчивой улыбкой.
— Извини, это было действительно банально.
Тарген ухмыльнулся и засмеялся.
— Не знаю, банально ли, но это было смешно, — и мило. Почему она такая, блядь, милая? — Вот что я тебе скажу. Если ты почувствуешь потребность влепить кому-нибудь пощечину, я поддержу тебя. Почти уверен, что если бы ты ударила того волтурианца первым, он бы вырубился.
Она рассмеялась.
— Сейчас ты просто пытаешься заставить меня почувствовать себя лучше.
— Это работает?
— Возможно, — ее улыбка смягчилась, и она наклонила голову. — Ты действительно проводишь меня домой?
— Да, если ты не боишься, что большой, жуткий воргал, владеющий множеством ножей, узнает, где ты живешь.
Она подошла к нему и протянула руку, вложив свою в его.
— На самом деле, мне было бы спокойнее.
Улыбка Таргена внезапно погасла, и он обнаружил, что смотрит на точку соприкосновения между ними — на ее бледные, нежные пальцы, обхватившие его большую, грубую руку, идеальное отражение разительных различий между ним и Юри. Ее кожа была теплой и мягкой, прикосновения нежными, но уверенными.
Держаться за руки — это то, что Шей назвала бы сентиментальным дерьмом, но это, казалось, никогда не мешало ей держать Драккала за руку.
Черт возьми, почти все, что Аркантус и Саманта делали вместе, было сентиментальным дерьмом по определению Шей, но радость, которую это вызывало у этих двоих, была неоспоримой. И это… ну, это было чертовски приятно. Это доверие, эта маленькая невинная близость. Но она также немного пугала.