Он опустил подбородок, оскалился и встал перед Юри. Даже если бы это, скорее всего, был Фириос, пришедший с пайками, Тарген не рискнул бы оставить ее беззащитной перед еще одной струей из этого гребаного шланга. Ее бледная кожа была испещрена синими и фиолетовыми пятнами в тех местах, куда попал поток.
Мортаннису предстояло страдать из-за этого, но недолго. Тарген не смог бы сдерживаться настолько, чтобы продлить его мучения.
К счастью, сейчас в комнату вошел Фириос, неся ведро с батончиками и кубиками воды. Когда он начал выбрасывать скудные пайки, он сказал:
— От вас, воняет больше, чем от зверинца диких животных.
— Иди сюда, — прорычал Тарген. — Я покажу тебе дикое гребаное животное.
— Вижу, ты все еще не усвоил урок, воргал, — сказал волтурианец. Он бросил кубик воды в клетку самки ажеры. — Возможно, нам следует закончить ваше путешествие без еды и воды, чтобы посмотреть, будете ли вы более сговорчивыми после?
— Тарген, не надо, — сказала Юри с ноткой беспокойства в голосе.
Но он не мог остановиться сейчас. Он не мог держать рот на замке. Ему нужно было высказать это, ослабить давление, найти выход. Ему нужно было воспользоваться бесконечно малым шансом на то, что Фириос окажется настолько глуп, чтобы открыть дверь камеры.
Если бы Юри подошла ближе и положила на него руку, этого могло бы быть достаточно, чтобы временно успокоить бушующего зверя внутри.
Тарген подошел к передней части клетки раньше, чем она успела это сделать. Ярость шептала в глубине его сознания, чей голос был грубым и соблазнительным, побуждая его врезаться в решетку, колотить по ней телом, подчинить ее своей воле. Жар вырвался из его центра, наполняя тело и усиливая каждое ощущение.
— Тебя не будет рядом, чтобы узнать.
Слегка наклонив голову, Фириос остановился перед Таргеном.
— Ты проиграл, воргал. Все кончено.
— Я кажусь тебе мертвым?
Фириос ухмыльнулся и неопределенно пожал одним плечом.
— Нет. Но ты действительно выглядишь так, словно тебя связали и заперли в клетке по пути на калдорианский рынок рабов.
— Очень жаль, что ты умрешь прежде, чем почувствуешь боль, которую заслуживаешь.
— Тебе действительно следует более творчески подходить к угрозам, воргал. Сделай усилие и гордись этим.
Таргену не нужно было изобретательно подходить к угрозам, ему просто нужно было убивать.
Волтурианец подошел ближе, прижавшись лицом к решетке.
— Я тебя раскусил. Ты простое создание. Я могу лишить тебя еды и воды, мы можем избить тебя, заставить спать в твоей собственной моче и дерьме, но это тебя не сломит. Это даже не будет тебя беспокоить. Но если я сделаю то же самое, — его неземные фиолетовые глаза переместились, чтобы посмотреть мимо Таргена, — с ней…
Тарген с рычанием бросился вперед, ударившись головой и грудью о решетку. Он ощутил удар только как глухую вибрацию в костях. Его руки напряглись в кандалах так, что металлические оковы впились в плоть.
— Сделаешь с ней хоть что-то…
Приглушенный, но мощный грохот потряс корабль, сотрясая клетки и заставляя огни мерцать. Тарген почувствовал, как взрыв отдался в его ногах сквозь пол, только искусственная гравитация корабля удержала его на ногах.
Жужжание невидимых механизмов, которое он ощущал на протяжении всего пребывания здесь, внезапно превратилось в пыхтящую, лязгающую, вибрирующую какофонию, от которой дрожал пол. Даже если он не мог видеть повреждений, он побывал на достаточном количестве поврежденных шаттлов, чтобы по звукам понять, что двигатели поражены и находятся в процессе выхода из строя.
На потолке замигали сигнальные лампочки, заставляя все мерцать от грязно-белого до панически красного.
Широко раскрыв глаза, Фириос изрыгнул проклятие, которое явно выходило за рамки его достойного поведения, уронил ведро и побежал к двери.
Несколько пленников вскрикнули — пара в садистском восторге, большинство в ужасе.
В своем обостренном состоянии сознания Тарген почувствовал изменения в поврежденном двигателе. Слабый электрический разряд распространился по воздуху и покалывал его кожу. Механизмы внизу завыли, издавая звук такой пронзительный, что Тарген не мог быть уверен, действительно ли он его слышит или нет.
Ужас сковал его внутренности, он не испытывал подобного чувства дольше, чем мог вспомнить. Ярость, как правило, оставляла мало места для настоящего страха.
Он повернулся лицом к Юри. Ее глаза были круглые и расфокусированные, они метались повсюду, как будто она не могла выбрать одно место, чтобы сосредоточить свое внимание, а ее кожа была еще бледнее, чем обычно.