Все это сбивало с толку настолько, что притупляло его Ярость и вызывало головную боль.
Не могу выпустить ее из виду. Не буду.
— Юри! — он шагнул к ней.
Обняв друг друга в знак поддержки, илтурия и седхи поспешили мимо него, направляясь к открытой двери. Он проигнорировал их, они не представляли угрозы.
Мгновение спустя Юри вышла на дорожку, двигаясь нетвердой походкой под наклоном, и посмотрела на него.
Несмотря ни на что, он не мог не заметить ее нежное тело, женственные изгибы, ее гладкую, бледную кожу. Его член немедленно возбудился, дернувшись вверх, затвердевая. Даже сквозь все ошеломляющие запахи, витавшие в воздухе, он уловил ее аромат. Тарген остановился в нескольких метрах.
Он сжал руки в кулаки. Кровь на его пальцах была липкой и остывающей, но Ярость уже выходила из-под замешательства, обжигая.
Было бы так легко овладеть ею. Так легко окутать себя ее теплом, наполнять ее своим семенем снова, и снова, и снова. Ему даже не пришлось бы думать, — Ярость справилась бы со всем, погнала бы его вперед с безжалостным, животным рвением взять то, что он, черт возьми, хотел.
Юри поспешила к нему, хватаясь за прутья клеток, мимо которых проходила, чтобы сохранить равновесие. Как только она оказалась достаточно близко, то потянулась к нему и спросила:
— Ты в порядке?
Тарген отпрянул от ее руки и с шипением втянул воздух. На борту этого корабля были и другие контрабандисты, он знал, что они были, и они должны были стать его целями, но Ярость заботилась только о сиюминутном. Сейчас она была полностью сосредоточена на ней. Он не мог принять ее прикосновения, не мог доверять себе.
Он не причинил бы вреда своей зоани.
Она остановилась и, прищурившись, окинула его пристальным взглядом.
— Тарген, что… это кровь? Она твоя?
Дальше по коридору одна из дверей камеры слегка приоткрылась. Обитательница — женщина-волтурианка — хмыкнула. Держась одной рукой за перекладину рядом с дверью, она выбралась наружу, шире распахнув дверь плечом, чтобы не упасть под углом. Как только она вышла, дверь с громким стуком захлопнулась. Она медленно захромала к Юри и Таргену, стараясь не наступать на правую ногу.
Большинство незначительных деталей обычно терялись Таргеном во время действия Ярости, но сейчас одна выделялась — ошейник на шее волтурианки.
— Нам нужно идти, — сказал он. — Держись прямо за мной.
Юри нахмурилась и придвинулась ближе.
— Тарген, те… другие…
— Сейчас, Юри.
Она слегка отшатнулась, глаза ее расширились, и она кивнула.
Он стиснул челюсти. Даже Ярость не смогла защитить его от укола вины, который поразил его в тот момент.
Лучше пусть она будет напугана, чем умрет.
Но когда он заговорил снова, его голос был заметно мягче.
— Пойдем.
Тарген повернулся и зашагал к приоткрытой двери, взмахнув запястьем, чтобы вытянуть электрошоковую дубинку, которую держал в руке. За этой дверью ждала неизвестность, и он не мог отрицать, что часть его была взволнована возможностью окунуться в это — в основном из-за возможности битвы и хаоса. Именно шаги Юри, тихие, но безошибочно различимые позади него, сдерживали его волнение.
Хаос был опасен для нее. Ему нужно было держать ее подальше от этого.
Он присел, когда добрался до двери, и даже тогда ему пришлось наклониться вперед, чтобы протиснуться внутрь. Пыли значительно поубавилось, но дальние концы помещения все еще были скрыты ею, потому что это был чертов грузовой отсек. Повсюду разбросаны ящики, сундуки и тары, большая часть которых лежала на виду среди искореженных остатков упавших стеллажей. Впереди были две фигуры с нечеткими в пыли контурами, которые рылись в предметах на полу, вероятно, илтурия и седхи, выбежавшие из клетки.
Но больше всего выделялся источник света, который он заметил раньше. Это был определенно естественный свет, проникающий через огромную дыру в корпусе слева от Таргена. Контраст между этим светом и относительным мраком внутри грузового отсека не позволял ему разглядеть что-либо за проломом, но он до мозга костей знал, что это было снаружи, и почти любой выход наружу был лучше, чем пребывание на этом корабле.
Он остановился у входа в трюм и оглянулся.
Юри без усилий нырнула под дверью. При таком освещении ее синяки — как новые, так и старые — резко контрастировали с бледной кожей. У нее тоже были раны — из одного колена сочилась кровь, на руках было несколько небольших порезов, а костяшки пальцев правой руки выглядели так, словно она побывала в кулачной драке. Жидкость, размазанная по ее щеке, была малиновой и текла из пореза на виске.