Закрыв глаза, Юри обвила руками его шею, прильнула к нему и приоткрыла губы, чтобы предоставить доступ, о котором он просил. Его язык скользнул внутрь и затанцевал с ее языком, чувственно поглаживая и исследуя рот. Юри высунула язык, облизывая его клык.
Тарген зарычал. Рука, обнимавшая ее за спину, опустилась, чтобы он мог обхватить ее задницу и крепче прижать к себе, когда он чуть повернул голову и наклонился к ее губам, углубляя поцелуй.
Юри застонала, осознанные мысли исчезли. Его поцелуй был наркотиком, вызывающим привыкание и опьяняющим, наполняющим ее вены ненасытной потребностью в большем. Жар затопил ее естество, и лоно сжалось, изнывая от желания, терзаемое неистовой, неудовлетворенной похотью.
Он резко отстранился, прерывая поцелуй.
В отчаянии Юри попыталась последовать за ним, не желая, чтобы это заканчивалось, но хватка на подбородке помешала ей сократить расстояние, которое он установил между их губами. Нахмурившись, она открыла глаза.
Губы Таргена находились всего в нескольких сантиметрах от ее губ, а полуприкрытые глаза были еще более напряженными, чем раньше.
— Ты не обуза, зоани, — сказал он низким, хриплым голосом. — Ты — единственная причина, по которой я все еще иду.
Юри прерывисто вздохнула. Она чувствовала исходящий от него жар, видела горящую в его глазах похоть, все еще ощущала его вкус на своем языке.
Он несколько секунд удерживал ее взгляд, его глаза были пытливыми и жадными, и она могла поклясться, что его голова наклонилась бесконечно ближе. Но прежде чем она смогла побороть его хватку, чтобы потребовать еще одного поцелуя, он отпустил ее и отступил назад. Тарген просунул пальцы под лямки ее рюкзака и спустил их с ее плеч. Взяв рюкзак в одну руку, он развернул его перед Юри, придерживая.
Она ошеломленно прижала рюкзак к себе.
Тарген наклонился и подхватил ее на руки, прижимая к груди. Его движения были такими легкими, такими плавными, словно она вовсе ничего не весила и он не тащил ее несколько километров по дикой местности всего несколько часов назад.
Когда он снова зашагал, то сказал:
— В следующий раз скажи мне. Мне нужно знать, чтобы я мог позаботиться о твоей безопасности.
Юри вздохнула и положила голову ему на плечо.
— Хорошо.
Он шел по лесу быстрым, но уверенным шагом, неся Юри и оба их рюкзака по неровной местности, не подавая ни малейшего признака усталости. Небо постепенно темнело, между чужеродными ветвями сгущались тени, в воздухе ощущался холод.
Она не знала, сколько времени прошло, когда Тарген остановился у края небольшой поляны и аккуратно опустил ее на мягкую траву, чтобы они могли справить нужду. Никаких проблем. После нескольких дней, проведенных в камере, Юри могла бы назвать себя профессионалом в этом деле. Присесть прямо на землю — проще простого.
И, по крайней мере, здесь были листья, которыми можно было вытереться.
Когда они закончили, Тарген снова подхватил ее на руки и, не раздумывая, двинулся дальше.
Во время пути они почти не разговаривали, тишина почему-то казалась правильной. Да, они иногда шутили с тех пор, как все это началось, но Юри знала — все было всерьез. Многие уже погибли. И, скорее всего, погибнут еще, прежде чем все закончится.
Оставалось только надеяться, что они с Таргеном не окажутся среди обреченных.
Вскоре лес расступился, открыв перед ними широкий холмистый участок земли. Он оказался еще более каменистым и неровным, чем те, что они пересекали прежде. Красной травы здесь было вдоволь: она покрывала всю почву, не занятую голыми скалами, и даже пробивалась из трещин и расщелин в камне.
Справа от Таргена вырастала гора, казавшаяся ближе, чем когда-либо. Ее вершина все еще скрывалась в тумане. Небо, еще недавно нежно-голубое, постепенно темнело, переходя в глубокую бирюзу с проблесками лазури у подножия гор. Вся новая местность погрузилась в мягкий, сумеречный полумрак.
Как бы ни было приятно вновь оказаться на свежем воздухе после недели, проведенной в клетке, и часов в душных помещениях, воздух здесь был заметно холоднее, а ледяной ветер кусал.
Юри сильнее прижалась к Таргену, стараясь впитать его тепло.
— Становится холодно и темно. Нам стоит остановиться.
Низкий звук, почти рычание, вырвался из его груди, и он повернул голову, взглянув на затуманенный пик.
— Да. Ветер уже меняется на склоне. Дальше будет только холоднее.
— Ну, к счастью, у меня есть личный обогреватель, — сказала она, похлопав его по груди.
Уголки его губ дрогнули в намеке на улыбку.
— Могу сказать то же самое, землянка.