Тарген сжал ее бедро, держа чуть более собственнически, чем хотел. Его зоани нуждалась в утешении — он достаточно хорошо осознавал это, понимал, что это значит, но не был уверен, как ей его дать. То, что он считал комфортом — драки и выпивку, — не принесло бы ей особой пользы даже при лучших обстоятельствах.
— Мы найдем способ, Юри, даже если для этого мне придется с боем пробиваться в лагерь скексов, чтобы угнать корабль.
— У них есть корабли? — спросила она.
Он усмехнулся.
— Да, хотя собранный по кусочкам из комков дерьма шлак, вероятно, более подходящий термин. Они постоянно собирают детали. Похоже, у них талант создавать что-то функциональное из металлолома. Некоторые из их кораблей просто взрываются без предупреждения, но большинство работают.
— Это… не обнадеживает.
Блядь. Пока что ты отлично справляешься, приятель.
— Это всего лишь наш запасной план. Не беспокойся об этом.
— Тогда какой у нас план прямо сейчас?
— Выжить.
Она погрузилась в молчание, оставив их обоих слушать звуки битвы еще несколько секунд, прежде чем они тоже стихли. Эхо последнего выстрела растянулось, задержавшись гораздо дольше, чем казалось естественным.
— Это конец? — прошептала она.
— Похоже на то.
— Как ты думаешь, что произошло?
Тарген хмыкнул.
— Либо скексы убили или захватили в плен всех на корабле, либо их спугнули. Если это второе, они вернутся в другой раз большей группой.
Между ними повисло еще несколько секунд молчания, прежде чем она сказала:
— Ты не очень хорош в утешении, не так ли? Ты должен облегчить мои тревоги. Отвлечь меня от нашей неминуемой гибели.
Как бы мягко она ни говорила — и хотя он знал эту правду до того, как она ее произнесла, — ее слова все равно были ударом. Он хотел дать ей все, в чем она нуждалась, и это стремление исходило из такого глубокого места в нем, что он не мог точно определить его.
Никогда не добьешься успеха в чем-то, если не будешь стараться…
Он убрал руку с ее бедра, чтобы натянуть часть свободной одежды обратно на их тела, прежде чем вернуть ее на место. Ночной воздух был прохладным, и Тарген знал, что она чувствовала это гораздо сильнее, чем он.
— Как долго живут земляне, зоани?
Она придвинулась к нему теснее, ее зад идеально вписался в изгибы его тела — прижавшись прямо к члену.
Тарген стиснул зубы, чтобы сдержать стон. Это давление, это тепло ничего бы не значили с кем-либо другим; он бы едва заметил. Но с Юри…
Предполагалось, что я должен утешать ее, черт возьми.
— Я думаю, что средняя продолжительность жизни составляет около ста лет, — ответила она.
Он сделал глубокий вдох; то, что тот был наполнен мягким, сладким ароматом ее волос, не помогло ему игнорировать вновь вспыхнувшее возбуждение.
— Сколько тебе лет?
— Мне двадцать четыре.
— Поэтому, у тебя есть много-много времени, прежде чем нам придется беспокоиться о неминуемой гибели или о чем-то еще.
Юри повернула к нему голову, посмотрела на него и рассмеялась.
— Да, наверное, — когда она снова повернулась, то слегка прижалась губами к его руке в легком поцелуе. — А как насчет тебя? Сколько тебе лет и как долго живут воргалы?
Тарген на несколько мгновений зажмурился, пытаясь отвлечься от затяжного трепета, вызванного прикосновением ее губ к его коже.
— Я, э-м… Не уверен. Где-то между тридцатью и сорока, я думаю.
— Ты не знаешь, сколько тебе лет?
Хотя она лежала к нему спиной, ее тон ясно передал выражение лица в сознании Таргена — нахмуренные брови и опущенные губы; замешательство с оттенком печали.
— На самом деле мы не отмечаем все эти дни рождения, и в моей голове было много лет, которые перемешались. Не могу собрать воедино достаточно деталей, чтобы вспомнить даты. Я точно знаю, что продолжительность жизни воргалов имеет две кривые.
— Кривые?
— Да, вроде… как графики, которые используют для измерения чисел или чего-то подобного?
— А что это за две кривые?
— У вас есть ожидаемая продолжительность жизни среди гражданского населения, которая близка к тому, что ты сказала для землян, и ожидаемая продолжительность жизни военных. Почти уверен, что я уже преодолел второй пик.
Юри снова поцеловала его руку.
— И у тебя еще много времени, прежде чем ты достигнешь вершины первой.
Услышав это вслух, Тарген представил время, проведенное с Юри, в перспективе. Столько лет он плыл по жизни, словно его подхватило течение быстрой реки — без направления, без причины плыть против течения. Он обрел радость, обрел семью — настолько неправильную, насколько эта семья иногда могла быть, — но в основном его существование было пустым из-за ярких вспышек Ярости. Он искал драк, потому что это было единственным, когда он по-настоящему чувствовал себя живым. И хотя он никогда не стремился к этому напрямую, он всегда знал, что в конце концов умрет в каком-нибудь баре или переулке. Это было неизбежно. Не было необходимости думать о будущем, которого у него никогда не будет.