Скекс со шрамом на лице снова взмахнул оружием, ударив Таргена по щеке. Голова Таргена дернулась в сторону, и на языке сразу же появился металлический привкус. Теперь его взору предстало поле красного и черного, тени и кровь.
Смех вырвался из его горла, грубый, восхищенный, но жестокий. Он засмеялся, когда поднял ногу и пнул скекса перед собой в грудь, засмеялся, когда выпрямил эту ногу, чтобы перенести весь свой вес обратно на удерживающего его врага. Он рассмеялся, когда скекс упал навзничь, а Тарген рухнул на раненого врага. Смех усилился в ответ на болезненное ворчание скексов и продолжился, когда Тарген перекатился по инерции, закидывая ноги за голову, чтобы перевернуться и приземлиться на колени, глядя вниз на упавшего скекса.
Тарген схватил обломок древка копья, торчащий из живота врага и потянул его, как рычаг экстренного торможения коверкара, который вот-вот разобьется. Древко и прикрепленный к нему нож с влажным треском отскочили назад, проделав огромную дыру в животе скекса, пока, наконец, не зацепились за нижнюю часть грудной клетки. Из раны хлынул поток голубой крови.
Скекс бился в конвульсиях, хватаясь за живот и издавая сдавленные, отчаянные звуки, когда его кровь растекалась лужей по земле.
Тарген выпустил окровавленное древко и прижал руку к груди умирающего скекса, удерживая достаточно долго, чтобы тот устоял на ногах. Его смех перерос в дикий рев, и он прыгнул на приближающегося противника с дубинкой. Скекс со шрамами взмахнул дубинкой по широкой дуге, но Тарген в мгновение ока сократил дистанцию, оказавшись внутри замаха. Рука скекса нанесла Таргену сильный, но безрезультатный удар по левому плечу.
Правая рука Таргена — все еще сжимавшая более длинную часть его сломанного копья, метнулась вверх. Острый конец палки проткнул нижнюю часть подбородка скекса, проталкиваясь сквозь мягкую плоть, пока, наконец, не уткнулся в небо рта.
Скекс со шрамами издал натужный стон и отшатнулся назад. Голубая кровь струйками текла по его обнаженным острым зубам. Он выронил дубинку и схватился за копье обеими руками, пытаясь вытащить его или остановить кровотечение — неважно, что именно.
Тарген уже выпустил палку и вытащил пару ножей из ножен на поясе. Он бросился вперед и вонзил один из ножей в правый глаз врага. Он почувствовал хлюпанье разрывающегося глазного яблока от оружия. Скекс замер, его уцелевший глаз пылал страхом и ненавистью, когда он на мгновение задержал взгляд на Таргене — пока жизнь в глазу не угасла.
Тарген выдернул нож, когда колени скекса подогнулись, и повернулся лицом к оставшемуся врагу.
Скекс с винтовкой отступил дальше и теперь стоял, прислонившись спиной к стволу дерева, вытянув перед собой левую ногу, покрытую блестящей кровью. Его глаза горели злобой и тем интенсивным светом, который присущ только взглядам умирающих. Он вскинул винтовку к плечу.
Ярость поднялась в груди Таргена, исторгнув из его горла еще один рев.
Только пустой воздух стоял между ним и стволом винтовки — почти десять метров.
Пока скекс наводил оружие, Тарген атаковал.
Высокий, отрывистый крик донесся со стороны, причудливая комбинация вызывающего боевого клича и испуганного вопля.
Скекс повернул голову на крик как раз в тот момент, когда Юри выскочила из листвы. Она взмахнула над головой двуручным топором, описав дугу вниз. Лезвие насквозь рассекло левое предплечье скекса прежде чем выскользнуть у нее из рук. Оружие упало и попало скексу в левое колено, отрубив ему ногу чуть ниже предыдущей раны.
Взревев от боли, скекс замахнулся на нее рукой — и ударил бы, если бы она только что не обрубила ему руку, сократив дистанцию, куда он мог дотянуться. Голубая кровь брызнула ей в лицо из обрубка.
Тарген перепрыгнул последние пару метров между своей целью, больше не видя ничего, кроме багрового цвета Ярости. Он ударил скекса плечом в туловище, вдавив раненого врага в дерево и вынудив из легких судорожный стон. Дальше в дело вступили ножи Таргена.
Крики боли скекса вскоре были заглушены влажными глухими ударами и хлюпающими звуками лезвий ножей, проходящих сквозь плоть и вырываемых обратно снова и снова, иногда прерываемыми треском костей. Тарген взревел, или засмеялся — или и то, и другое одновременно, — когда несколько раз ударил скекса ножом в бока, грудь и живот. По его рукам текла кровь, горячая, липкая и сладко пахнущая.
Должно было пролиться гораздо больше голубой крови, прежде чем Тарген был бы удовлетворен. Он залил бы кровью каждый сантиметр всей этой ебаной планеты, пока она не будет просачиваться из-под земли с каждым шагом.