— Назови. Сумму, — надавил я.
— От пяти до девяти тысяч галеонов, — после раздумий с тяжелым вздохом выдал Гольдштейн. — Наверное, реально могло бы быть много больше, но за то время, что было выделено, можно было нагрести артефактов приблизительно на такую сумму.
— Все согласны с оценкой?
Снова молчаливые кивки, на этот раз еще более неуверенные, стали мне ответом.
— Хм… Хорошо. Возьмем среднее — семь тысяч. Как делить добычу — мы в прошлый раз договорились. Тогда — считаем. Десять процентов, семь сотен, должны были отойти в общую кассу. Остальное делится на доли. Всего семь долей, поэтому стоимость одной… Семью девять — шестьдесят три? О! Отлично. Круглая сумма. Девятьсот галеонов. Чтобы даже мысли о моей личной заинтересованности не было, и учитывая то, что произошло (пусть это решение и небесспорно), мы с братом отказываемся от наших долей. Свои вы тоже просрали. Но вот потерянные кассой семьсот и тысячу восемьсот Джастину и Энтони вернуть извольте. Скажете, я не прав?
— Прав, — буркнули наказанные.
— Все считают такое решение справедливым? Я не хочу в будущем возвращаться к этому вопросу.
— Да, — закивали они в ответ, тоже не против закончить "порку".
— Тогда с этим все. Только учтите на будущее. Не все такие добрые, как я. Мы не раз и не два будем пересекаться с совсем другими волшебниками. Он, — особо выделил я голосом это слово, чтобы все поняли о ком именно идет речь, — и они шуток не понимают совсем, а мне… неохота вас хоронить. Все ясно?
— Ясно, — нестройно пробурчала команда.
Видя обиженные и недовольные лица и в который раз вспомнив учебник, я решил завершить разбор полетов на оптимистичной ноте и подсластил пилюлю:
— Того же вы должны будете требовать от подчиненных, когда у вас появятся собственные отряды. На этом с Каркаровым все. Теперь по поводу работы…
Интерлюдия 35
— …То есть вы продолжаете категорически отказываться от сотрудничества? — спросил Фадж, нервно ходя вдоль стены.
Небольшая столовая маггловского домика, затерянного в шотландской глуши, сегодня использовалась весьма необычным образом. Нехитрая кухонная утварь, мебель и даже старая, вроде как навечно вросшая в пол неподъемная чугунная печь были магией небрежно сдвинуты в угол, а на освободившемся месте поставлен стул. На стуле сидел человек, одетый в классическую полосатую арестантскую робу. Выглядел он ужасно: худой, с кожей землистого цвета, когда-то роскошная грива волос сбилась теперь в некрасивый вонючий колтун, голова бессильно свесилась на грудь, а из искусанных до крови губ вытекала длинная нитка розоватой слюны.
— Да, — спустя некоторое время прохрипел свой ответ приговоренный к длительному сроку заключения волшебник.
Такой ответ ожидаемо не мог понравиться допрашивающим, и реакция на него была легко прогнозируемой.
— "Да"? Хм… Похоже, мало… Мистер Долиш, не были бы вы так любезны?..
— Круцио! — произнес преданнейший боевик министра магии.
— А-а-а! — забился в судорогах дикой боли когда-то бело-, а теперь просто грязноволосый маг, в обход всех писаных и неписаных правил нагло выкраденный из главной тюрьмы магической Британии — Азкабана. Причем не кем-нибудь, а самим главой Министерства магии лично. "Ведь в таком сложном деле, как попрание незыблемых прав древнейших и благороднейших родов, никому нельзя доверять до конца. "Незыблемых"? Нет ничего незыблемого. Рано или поздно…" — подумал Фадж и жестом приказал прекратить пытку человека, которого не раз и не два в присутствии прессы называл своим лучшим другом.
— Не передумал? — спокойным и каким-то совсем тусклым голосом спросил аврор, сегодня вынужденно переквалифицировавшийся из полицейского в палача.
— По с равнению с Его, твой круциатус всего лишь щекотка! — подняв голову, прохрипел волшебник и попытался плюнуть в сторону ката. Вот только сил у него не хватило, и плевок только увеличил количество тянущихся изо рта на грудь ниток слюны.
— Джон… — с тяжелым вздохом произнес Фадж, отворачиваясь в сторону. За его спиной раздалось очередное "Круцио!", ответом на которое был традиционный полустон-полукрик "Ы-а-а-а!".
— Все еще не хочет говорить? — спросил министр аврора, когда хрип затих.
— Нет, — качнул головой Долиш.
— Эх… — По-старчески кряхтя, Фадж присел на корточки рядом с жертвой так, чтобы можно было посмотреть ей в глаза снизу вверх. — Мой старый друг. Ну вот скажи, зачем тебе все это? — теплым и доброжелательным тоном произнес он. — Так понравились дементоры? Или это ты им так понравился?