— Обещали отвезти в Петербург? — радостно спрашивает она, сжимая руку Владимира. — Когда? Скоро? Скорее бы!..
— Когда установят станцию, наверно послезавтра. Усни, Ади. Тебе необходимо. Усни, любимая!
— А ты будешь здесь? Рядом?
— Да. Рядом. Вот так…
За тонкой стеной — служебная каюта комиссии. Чей-то громкий голос говорит:
— Профессор просит окончить передачу до вечера. У вас все готово?
— Пожалуйста.
— Тогда начнем. Пять барометров?
— Пять.
— Три барографа?
— Три.
— Два барометрографа?
— Два.
— Шесть термографов?
— Шесть.
— Четыре термометрографа?
— Четыре.
— Вы надеетесь, успеем мы к вечеру? Ну, я читаю, отмечайте у себя просто. Два психрометра, два электроскопа, три электрографа, три электрометрографа, два аэроэлектроконденсатора, тринадцать индукционных катушек, восемь электрорадиаторов, четыре громоотвода, девять фотометров…
— Усни и ты, милый!
— Нет, нет. Я — так.
— По психофизиологической секции: двадцать пять вращающихся барабанов для записей… Сфигмографов — восемь, сфигмоманометров — семь, иннервометрографов — один, кардиографов — один, тахистоскопов — два… А клеть с морскими свинками есть? Ах, да. Простите… Живой инвентарь отдельно. Читаю дальше!
Ариадна спит. Владимир, сидя у постели, под баюкающее чтение соседа уснул тоже. А на палубе в это время профессор Мерц, на правах председателя комиссии приказав одному из служащих созвать на аппарат всех участников экспедиции, начальническим тоном говорит машинисту:
— Выгрузки не будет, Herr Гомперц. Прошу вас немедленно взять маршрут: Петербург, Берлин, Женева.
— Не будет выгрузки? — изумленно восклицает стоящий рядом профессор Леско. — Позвольте, профессор! Как же так? Невозможно! Ведь на оснований постановлений общего собрания Комиссии…
— Я за все отвечаю! Местность не представляет никакого интереса! Негг Гомперц, прошу вас: немедленно.
— Но это самодурство, профессор!
— У меня есть свои убеждения!
Аппарат тихо оставляет пустыню, поднимается выше, выше, поворачивает к Тянь-Шаню, несется на северо-запад. А Мерц, не обращая внимания на громкое возмущение Леско, хмуро смотрит вниз, на исчезающие холмы Курук-Тага, тихо шепчет:
— Да, да… Никакого смысла — бороться здесь с мистицизмом. Никакого…