- А ты настырный гражданский. Вспомнил тут, нам как раз не хватает уборщика, никто не соглашается мыть уборную после Залмона. Сгодишься.
- Да лишь бы шансы выжить были больше нуля процентов. Так куда держим курс?
- На Запад, в горы по автостраде семьдесят. Держу пари, зрелище тебя удивит.
- О чем это ты?
- Да так, сюрприз. Сам увидишь.
Джек-пот. Все же напарник пусть и принципиальный до жути, но рассудок имеет. Пожалуй послушаю его совета, неврозника злить себе дороже, он уже выпустил своего внутреннего зверя на полицая, сцена не из приятных. Дома становятся все ниже и ниже, свет в них горит все реже и реже, выход из Денвера все ближе и ближе. Ноги гудят, но на это лучше не обращать внимания, не время для нежностей, идут и ладно. Солнце уже в зените, жарит неубранную автостраду. Одно хорошо – дорогу почти никто не использует, идти по ней можно без опаски. На обочине ржавый остов с многочисленными дырками от пуль, когда-то это был довольно роскошный седан, но приспешники ФемКома искалечили и его. Собственно, от этого строя другого и не приходится ожидать. Для короткой передышки подойдет, хоть сидеть не на выжженной земле. А ведь когда-то штаты процветали… Сомневаюсь, что в других местах сейчас лучше, левый угар охватил почти весь более-менее разумный мир. Сложно конечно после этого называть его разумным, но остается надежда, что хоть где-то сохранилась истинная свобода, истинное равенство, не в быту, а в правах, как хочешь, так и распоряжайся ими, никто не виноват в том, что ты не умеешь работать и голодаешь от зарплаты до зарплаты, возможности есть, люди сами ими не хотят пользоваться. А в ФемКоме и возможностей нет, родился мразью со свистулькой, даже не надейся на относительно сносное существование, чуть ляпнешь лишнего про богинь, жди избиения активистками, если же сдуру осудишь в «Товарище» верхушку, то нелюди в черном с холодным спокойствием ворвутся в жилплощадь и сотрут с морды КША. Интересно, а жизнь вояк в прошлом сильно ли отличалась от жизни простых смертных? Думаю можно расспросить Саммерса об этом, он точно не липовый ветеран на подобии тех, что крутят по телевизору.
- Кстати, Саммерс, все хотел спросить тебя, а каково было служить до КША?
- Как сказать. Сразу забудь про киношные бои «один герой против целой армии». Противник далеко не кретин с синдромом Паркинсона, чуть высунешь лишнего, туда и прилетит. Прямых контактов почти не было, стреляли на любой подозрительный шорох, гражданские в городах тоже получали порой, признаю грешок. По-другому тут никак, нет времени выяснять кто там идет, мирняк со сложенным зонтом, или враг с винтовкой. Патроны жгутся тысячами, никакой экономии, кто успел, тот и выжил. В вылазках ситуация другая, до последнего стараешься не раскрывать себя, сливаешься с местностью, ни шороха. К виду крови и органов привыкаешь, но по началу практически весь молодняк выворачивает, это нормально. На базе почти как дома, сытный обед, цивильный отдых, подготовка оружия. Мобилизировать конечно могут в любой момент, но к этому тоже привыкаешь. Война становится вполне обычной рутиной, пусть и кровавой. Но осознание того, что на отряд фанатиков становится с каждым боем меньше, радует. Жаль только, что не все наши возвращались с поля боя. Эх, Ганс, Ганс, хороший был друг, вытаскивал из самой глубокой дыры. Жаль парня, на растяжке подорвался. А кем ты был до всего этого бардака?
- Кем только не был, образование толком не пригодилось, работу по ней не найти, менеджеры никому не нужны, пришлось бегать от одной работы к другой, лишь бы платили побольше. Потом ударился в изучение маркетинга и торговли, открыл свое небольшое дельце, получал стабильный доход. А как пришел ФемКом, лавочка накрылась, запретили любую частную деятельность. Принуждаемый голодом, пошел на биржу, по распределению отправили сортировать консервы, отсеивать брак. Пробовал ту дрянь, будь моя воля, всю линию признал бы бракованной, но по гос-стандартам лишь бы банка была не повреждена, уже сойдет. Кстати, а как вы наращиваете армию сейчас?
- Наши люди всегда присутствуют на крупных Марксистских праздниках, выискиваем людей, грубо говоря, без огня в глазах, для которых эта мишура лишь необходимая рутина, затем начинаем слежку за потенциальными союзниками, тех, кто замечен в добровольных партийных движениях, отсеиваем, остаются лишь полностью нейтральные люди. А дальше начинается самая рискованная часть – вербовка. В ненавязчивой форме на нейтральной территории вроде подпольного бара выясняем отношение человека к нынешнему строю, в большинстве случаев люди оказываются на нашей стороне, конечно есть риск пустить в свой стан шпиона, но вербовщики работали до этого в ЦРУ, их не обдуришь. К тебе будет много подозрений, этому не удивляйся, в наше время доверять нельзя никому.
- Даже тому, кто стрелял в полицейского ради спасения незнакомца?
- Да, даже такому человеку слабо доверяют. Пойми, один шпион сольет нас и все, красная гнида разгромит всех инакомыслящих. Сколько бы не было левых течений, внутри они все одинаковы – сначала проникают во все сферы жизни, выставляют себя угнетенными, затем объявляют борьбу с угнетателем и в конечном итоге захватывают власть и угнетают всех остальных. Пацифист, феминистка, коммунист - без разницы, все хотят диктатуры своего класса, остальные подлежат истреблению.
- Похожий пример наблюдал на государственном консервном заводе, выпускали два вида тушенки, «Изобилие» и «Процветание», на телевизионных каналах и в «Товарище» постоянно разгораются споры между поклонниками «Изобилия» и адептами «Процветания». Подвох в том, что они полностью идентичны, мясную массу лишь фасуют в разные банки, на них разные этикетки, разные рекламные лозунги. А тушенка все та же, из Госхозского мяса, добытого ручным трудом мужчин под надзором женщин.
- Ну что же, беседа это, конечно, хорошо, но пора в путь, не стоит тянуть время.
Заржавленный капот послужил неплохой скамейкой, половина орехового батончика дала немного сил, одного не хватает – воды. К счастью, труп автомобиля все дальше и дальше, остатки бывшего парка Уильяма-Фредерика Хейдена, нынешнего «парка» Роберта Оуэна, плавно переходят в рыжие холмы, кое где проступает зелень. Прощай, Денвер. Можно вздохнуть с облегчением, тут ФемКом нас не достанет. Я дышу свободой, Саммерс дышит свободой. Все дышит свободой. Природу не поработишь никакой идеологией. Она была до нас, она живет с нами, и она же будет после нас. В расцвете сил или задавленной нашими плодами, это неважно. Она будет жить. И мы будем жить пока что. Но все лишь начинается, все впереди...
Глава 2: Побег.
Шоссе перетекает в крестовидный виадук, сразу за ним старая заправка. Парковка возле нее занесена пылью, машин почти нет, баннер покосился и от малейшего касания скорее всего слетит. Дверь заперта, но эта проблема легко решается ударом монтировки по стеклу. Весь минимаркет вычищен подчистую, из находок только закатившаяся литровая бутылка мохито, да виски под кассовым аппаратом. Верхушка ФемКома прекрасно понимала, что в условиях такой нищеты никто не поедет за город, потому все поселки и придорожные заведения перестали обслуживаться, проще говоря, их забросили. К одной из хаотично стоящих машин прицеплен велосипед, сам автомобиль вряд ли сдвинется с места, колеса спущены, аккумулятор скорее всего полностью сел, на другие машины надежды тоже мало. Ух, ну и рожа у меня в зеркале: под карими глазами мешки, не брился неделю, ибо бритва затуплена окончательно, голова уже забыла чистоту от шампуня, вместо волос запыленное кудрявое абы что каштанового цвета. Надо привести себя в порядок, если будет возможность.
Морган:
- Советую прихватить с собой ту бутылку виски, неплохая валюта, выменяешь на что-нибудь.
- Стоп, какая еще валюта, какой еще обмен?
- У нас так принято, если отправляешься на вылазку, притащи что-то ценное, потом это можно вклинить в оборот, зачатки рыночной системы, так сказать.
- И как она работает в условиях небольшой общины?
- Отменно. Это прекрасный стимул приносить нужные обществу вещи, а взамен получать то, что нужно именно тебе.