- Да, вы у нас такая, - от раковины, в которой она мыла посуду, отозвалась мать Андрея. - Такой, как вы, все, как на духу, выложишь.
- Н-не знаю... - неуверенно возразила Инна Георгиевна, ничего подобного за собой до сих пор не замечала. Да, так вот о Матвее Родионовиче. Вы же знаете, каково приходится настоящему изобретателю. Вот, видно, он и замкнулся. И со мной-то... каждое слово из него вытягивать приходилось, Инна Георгиевна вздохнула, все не сводя глаз с Андрея. - Но что бы он ни изобретал, его всю жизнь преследовала странная, навязчивая идея: создать такой луч, с помощью которого можно было бы охлаждать предметы на расстоянии. И вот уже более тридцати лет пытается он решить эту непонятную задачу. Тридцать лет - это же целая жизнь! А зачем охлаждать? Какой в этом смысл? Ну, скажем, луч лазера, который, может все испепелять на своем пути, я еще понимаю. Но охлаждать...
- Действительно, - покачал головой Андрей. - Мания какая-то.
- Нет, - с неожиданной горячностью возразила Инна Георгиевна, - и вовсе не мания! Он уже построил такой аппарат. Правда, охлаждение получается очень слабое, но все равно это уже успех. И знаете, как он его назвал? Магнитный мазер.
Андрей озадаченно откинулся на спинку стула.
- Вот даже как? - пробормотал он. - Любопытно...
- А когда я пришла к вам, я на вашем столе увидела расчеты, а на них то же самое слово - магнитный мазер. Конечно, в технике я полнейшая дилетантка, но такое совпадение... посудите сами.
- Так что же вы от меня хотите?
Инна Георгиевна впервые опустила глаза и с минуту молчала.
- Меня взволновала не сама идея, Андрей Лаврентьевич. И даже не странное совпадение ваших поисков. Тридцать лет идти к одной цели... Я знала, что такое бывает, а вот воочию увидела впервые. Не знаю, почему меня поразило это. Я еще и себе не могу объяснить. Понимаете, Андрей Лаврентьевич, мне вдруг стало тревожно. Хожу, работаю, с людьми разговариваю, а сама ловлю себя на том, что сидит в голове, как заноза, этакое смутное, беспокойное, такое, чего прежде не было. Что бы это могло быть Андрей Лаврентьевич?
Андрей пожал плечами.
- Знаете что, Андрей Лаврентьевич, давайте заглянем к Матвею Родионовичу? Прямо сейчас. Доставим старику удовольствие.
Андрей ожидал увидеть изнуренного болезнями худого сгорбленного старичка, а перед ним оказался плотный широкоплечий здоровяк, годы которого угадывались лишь по седым космам, по мешкам под глазами да глубоким морщинам на лице. Одет он был в выцветший, некогда синий хлопчатобумажный рабочий костюм с множеством карманов и пуговиц. Пуговицы все были разные и пришиты разными нитками - какие, видно, под руку попадались.
- Ба, вы! - загудел он, увидев Инну Георгиевну и словно не замечая Андрея. - Какими ветрами? Вызова я вроде не делал.
- Да вы хоть в комнату пригласите, - пропела Инна Георгиевна.
Андрей удивленно хмыкнул: действительно, не квартира, а смесь электротехнической мастерской и слесарки. И как только домоуправление мирилось с таким использованием жилой площади! Рядом с дряхлым диваном, который, судя по всему, служил Кучину и кроватью, стоял обитый жестью верстак с большими слесарными тисами и настольным сверлильным станком. Над верстаком на стене, там, где положено красоваться какой-нибудь картлне, была закреплена фанерная доска с набором гаечных ключей.
К верстаку примыкал вместительный сервант, забитый, однако, не посудой, а измерительными приборами, коробками с датчиками, мотками проволоки, конденсаторами... Вдоль противоположной стены выстроились распределительный щит, ящик с криогенной аппаратурой, баллон с кислородом, трансформатор, станок для намотки катушек. А чуть поодаль, почти у самого окна, на высокой треноге стоял аппарат, накрытый простыней, не очень чистой, с большими заплатами.
- Матвей Родионович, знакомьтесь, - торжественно провозгласила Инна Георгиевна, - это Андрей Лаврентьевич. Он увлечен теорией магнитного мазера и я думаю...
- Раззвонила, не удержалась, - насупился Кучин. - Эх ты, сорока! Да ты кого ко мне привела? - он снисходительно покосился на Андрея. - Он же вроде тебя, еще только листочки выпускает. Давно ли из института? Года два? Видишь, так и есть. Ну, да ладно, садитесь, я вас чайком с конфетками побалую.
- Благодарю, - сухо ответил Андрей. - Мне спать пора. Меня мама ждет. Только, между прочим, при цилиндрическом соленоиде вы плотного луча не получите, - и повернулся к Инне Георгиевне, - вы идете или остаетесь?
Кучин удивленно воззрился на Андрея, потом перевел глаза на аппарат у окна, понял, что выступающие витки соленоида, точно ребра отощавшего человека, позволили юному гостю точно угадать конструкцию излучателя.
- Стоп, юноша, стоп! - Кучин схватил Андрея за рукав. Садитесь, прошу.
Он свободной рукой указал на стол, накрытый обшарпанной клеенкой. Андрей собрался было запротестовать, но почувствовал на себе умоляющий взгляд Инны Георгиевны. Она села рядом с ним, касаясь его плечом.
Матвей Родионович разыскал в шкафу бумагу, шариковую ручку, положил все это перед Андреем и сам сел напротив.
Возвратившись домой, Андрей признался себе, что это был счастливейший вечер в его жизни. Нет, не только потому, что его робкие теоретические исследования перекликались с замыслами Кучина и уже в этой, первой модели аппарата проглядывали материализованным воплощением его идей. Главное заключалось в том, что рядом с ним весь этот вечер была удивительная женщина. И хотя в амурных делах Андрей не был новичком, но тут было что-то совсем другое, неожиданное.
Теперь он с нетерпением ждал очередной встречи, но Инна Георгиевна, заменяя заболевшего врача, работала по две смены и Андрей не решался назначить ей свидание, зная, что она устает, не в пример ему.