Левое-правое
Дилогия «Orbis musculinus»-«Pax musculinus» вышла из-пера (или теперь правильнее говорить – «сошла с клавиатуры компьютера»?) молодого писателя Валерия Иванова, живущего в небольшом городке Белгороде-Днестровском, что расположен на берегу Чёрного моря. В ди-логии нет «первой» и «второй» книг, что настойчиво, возможно, даже несколько назойливо подчёркивает автор. Сам он называет книги «левой» и «правой». Жанр произведения весьма трудно определить. Фантастика? Несомненно, поскольку действие обеих частей двукнижия развивается «где-то в чужой галактике». Точнее никакого действия не развивается, поскольку перед нами скорее детальное описание инопланетных обществ, нежели захватывающее изложение каких-то событий. Тогда, быть может, перед нами утопия? На первый взгляд все признаки романа-утопии налицо – путевые заметки с воображаемого путешествия по несуществующему месту. Однако утопией принято называть несуществующую модель общества, которую автор подаёт в качестве некоего идеала. А ни «мужской мир», ни «мускулистая вселенная», вовсе не идеальны, придуманные и в деталях изображённые В.Ивановым, они отнюдь не вызывают страстного желания пожить в них. Быть может следовало бы воспользоваться ставшим модным в последнее время термином «антиутопия»? Правда, никто не может толком объяснить, что это такое…
Обе книги дилогии начинаются с катастрофы, произошедшей на межгалактическом корабле «Ковчег». Он искал в просторах Вселенной планету, пригодную для колонизации её людьми. По иронии судьбы буквально накануне крушения в одной из планетных систем удалось обнаружить сразу две копии Земли, названных (естественно!) Альфа и Бета. Безусловно, не стоит придирчивым критикам сразу становиться в позу и обличать автора в невозможности подобного феномена – писатель-фантаст имеет абсолютное право на допущение, от которого начнёт разворачи-вать собственный сюжет.
Итак, «Ковчег» разломлен на три части некой космической аномалией непонятного характера и совершенно утратил способность к дальнейшим перемещениям. Один из обломков – отсек с капсулами, в которых сон тысяч будущих колонистов сменился мгновенной смертью – превратился в гигантскую гробницу, устремившуюся к солнцу. Не выжил никто. Два других обрубка были битком набиты всеми теми богатствами, что позволили бы переселенцам укрепиться на новообретенной родине: энергетическими станциями, заводами-роботами, лечебницами-автоматами, супербиблиотеками и др. и пр.
На первом фрагменте бывшего «Ковчега» неведомо как уцелел единственный член экипажа, которого автор называет Техником. Таким же чудом спасшимся одиночкой на втором обломке оказался Социолог.
«Orbis musculinus» («левая книга») повествует о судьбе Техника и созданной им цивилизации.
Единственное, что смог сделать Техник – направить доставшуюся ему часть «Ковчега» к планете Альфа. Он активировал программу сброса практически всех модулей с орбиты на одну из прибрежных равнин само-го крупного материка Альфы. Роботы смонтировали там настоящий Город, единственным обитателем которого предстояло быть до скончания дней самому Технику. Но он рассудил иначе. Едва были запущены автоматизированные биолаборатории, как Техник преобразил их в импровизированные «роддомы». Из собственных тканей он клонировал первое поколение жителей Альфы. Вначале из автоматизированных «утроб» на появились на свет тринадцать мальчишек, почти полных копий самого Техника. Один из новорожденных (нововыращенных?) не то умер, не то был выбракован Техником, а число оставшихся, успешно выхоженных Техником, прозрачно (или нет?) намекает на их будущую роль апостолов при Отце и Творце. Техник создал из них первую общину, учил, наставлял и воспитывал, приобщал к управлению Городом. Однако его воспитание многим читателям может показаться странным. Техник, разумеется, сообщил детям об их земном происхождении, но при этом стёр с носителей информации всё, что могло бы сколь-нибудь подробно рассказать о Земле, её человечестве и общественной организации. Среди ежедневных восьми уроков были география и биология Альфы, математика и астро-номия, основы кибернетики и медицины, информатика и логика, физика и химия. При том совершенно отсутствовала история. Для ребят и их отца-наставника прошлое начиналось ad Urbis condito и прежде, чем изучать историю, таковую следовало написать. Техник не рассказал о существо-вании там, на далёкой Земле различных рас, культур, языков и цивилиза-ций. Не сообщил детям о существовании поэзии и театра, музыки и тан-цев, скульптуры и живописи. То, о чём совсем умолчать было невозможно, но рассказывать было нецелесообразно, освещалось Техником мимоходом и рассеянно, как набор «объектов совершенно несущественных и на нашей Альфе совсем ненужных, отчего и не заслуживающих затрачен-ного на рассказ о них времени».