Именно к её орбите Социологу удалось нацелить второй обломок «Ковчега». Он также сумел включить режим аварийной эвакуации и спу-стить модули межгалактического корабля на поверхность Беты. В отли-чие от приключений героя Даниэля Дефо, робинзонада Социолога обеща-ла быть весьма комфортной: роботизированные комплексы тут же приня-лись за дело, создавая по вложенным в них программам Первую Коло-нию. Но жить в ней со всеми мыслимыми бытовыми удобствами в долгом одиночестве, а, главное, так же умирать Социолог вовсе не собирался.
Ему удалось наладить связь с Техником, узнать о принятом тем решении и о запуске технологий клонирования. Использовать его опыт? И вот из тринадцати клон-капсул появилась на свет «чёртова дюжина» практически точных копий Социолога. Гм... А что, если… Ведь в одном из спустившихся модулей Социолог обнаружил тело погибшей при ката-строфе молодой лаборантки. Когда мальчишки достигли пятилетнего возраста, клон-капсулы, число которых удвоилось, дали жизнь двадцати семи девочкам, клонированным из тканей бережно сохранённого женско-го тела.
Социолог по примеру Техника старательно уничтожил с накопи-телей информации Первой Колонии любые сведения о социальных струк-турах земного общества. Он воспитывал «сыновей», старательно обучал математике, естественным наукам, учил управлять техникой самого раз-ного рода, поощрял тягу к знаниям и самостоятельным исследованиям.
Однако, почему - «сыновей»? А «дочерей»? Эээ… Скорее – падче-риц… Для каждой из них соорудили вольер с идеальными условиями со-держания – с неглубоким бассейном и кондиционером, с оптимальной температурой и световым режимом. Киберврач тщательнейшим образом отслеживал состояние их здоровья. Рацион питания был безукоризненно сбалансирован. –«Смотрите, -говорил Социолог во время проводимых им к вольерам экскурсий. –Это - самки. Да, они не обладают интеллектом, не способны делать того, что предстоит делать вам. Было бы глубокой ошибкой считать самок стоящими на нашем уровне. Но они внешне по-хожи на нас, это инструмент, предназначенный природой для продолже-ния нашего рода. Поэтому мы обязаны всячески заботиться о них.»
Численность бетианцев возрастала. После Первой Колонии воз-никли Вторая, Третья… Восемнадцатая… Сорок седьмая… Каждый жи-тель Беты, достигший совершеннолетия, получал ы управление «поме-стье», где находился какой-либо полностью роботизированный производ-ственный объект (рудник, завод, энергостанция и пр.). Центром «поме-стья» становился «замок». Это кибернетизированное жилище обязательно включало в себя просторные вольеры в которых отдельно проживали из четыре-пять «самок» гарема. Рождавшихся от «самок» мальчиков отцы определяли в ясли и детские сады, где ими занимались Воспитатели. По-том молодые бетианцы попадали к Учителям в школы-интернаты. Отец и его сыновья при этом имели полное право на неограниченное общение. По окончании школы один из сыновей мог унаследовать «поместье» отца, что всячески поощрялось. Другим предоставлялись «поместья»-новостройки.
А вот маленьких «самочек» сдавали в «группы молодняка», где им некоторое время прививали поведенческие навыки. По достижении один-надцати-тринадцатилетнего возраста молодых «самок» рассаживали по отдельным вольерам и готовили к роли будущих матерей. Шестнадцати- семнадцатилетних «самок» разбирали по гаремам, строжайше исключая возвращение к отцам.
Если «Orbis musculinus» («Левая книга») изображает не просто ли-нейно, но прямолинейно развивающееся однородное экспансионистское общество, то «Правая книга» («Pax musculinus») – рисует гедонистиче-ский социум, который достиг определённого уровня, на котором его су-ществование стало гарантированным, намеренно зациклился, перешёл к размеренному движению по замкнутому кругу.
«Осмысленное постоянство и постоянный смысл – это и есть жизнь.» - учил потомков и наследников Социолог, а те выполняли его за-веты в полном объёме.
Подведём итоги. Дилогия Валерия Иванова «Orbis musculinus»-«Pax musculinus» производит весьма противоречивое впечатление. С од-ной стороны – перед нами с первого взгляда отталкивающие плоды ав-торского воображения, бесчеловечные логико-беллетристические кон-струкции. Антиутопия? Слишком фантастично. Жанр абсурда? Чересчур логично. Пародия и сатира? Не в меру серьёзно. Складывается ощуще-ние, что автор, находясь в сильнейшем раздражении, выплеснул наружу самое глубинное из отрицания им окружающей действительности. С дру-гой стороны – проработанность деталей и убедительность образов созда-ёт потрясающий «эффект присутствия».
Так что я бы остерёгся давать безапелляционную оценку этого произведения – пусть судит читатель».