— Вставай!
Команда подбросила его на ноги, и он встал, с трудом разогнулся… и обомлел. Наставник выглядел так, словно только что встал из-за стола: спокойный, ровно дышащий, даже какой-то чистенький…
— Хочешь что-то спросить?
— Ага… Вы… это… не из… стали?.. Живой… человек?..
— Из стали. Легированной, — сказал наставник без улыбки. — С добавлением высокопрочных пластиков и эластомеров.
Сашка смотрел на его резкое, жестко очерченное лицо и вдруг подумал, что больше всего его наставник похож на хищника. Страшного, опасного хищника…
— Отдышался? За мной бегом марш!..
И было стрельбище, а потом — рукопашная, и Сашка валялся на земле, сбитый раз двадцать ударами из самых невероятных положений, но лицо наставника было неизменно спокойным, каким-то отстраненным и безразличным. Лишь когда дело дошло до клинков, «стальной» наставник чуть-чуть оживился.
— Теруо Ясудзиро? — не то спросил, не то утвердил он.
— Брат Теруо…
— Гляди-ка, жив еще, самурайская морда…
И это были единственные слова, из которых все равно не понять: хвалят тебя или наоборот…
Вечером после ужина Сашка лежал в постели и слушал своих товарищей, обсуждавших новых наставников. Ребята наперебой рассказывали, кто кого чему научил, кто кого чем поразил, кто кого за что поругал, а за что — похвалил.
— …Новый приемчик — закачаешься!..
— …Вот честное слово, раз — и уже пуля в пулю, вся обойма!..
— …И чувствую — лечу, а он, ну, Дрон, вроде как и не пошевелился…
— …Тощий говорит: «Неплохо вас у святош надрессировали»…
— …А он — раз! И еще — раз!..
— …«Брось, — говорит. — Вот «Чезет» — это вещь!»…
Сашка уже начал задремывать, когда его неожиданно окликнул Вой:
— Бука, а у тебя как? Как твой мастер?
— Не знаю… — сказал Сашка.
— Ну да? Как это «не знаю»? Он что, с тобой не занимался? — загомонили все трое разом.
— Занимался… Только он ничего не говорит. И ничего специально не показывает…
— Да-а, дела… — Крест почесал стриженый затылок. — Ладно, Саш… то есть Бука — ты не переживай. Наладится еще…
…Налаживалось неделю, потом — две, три, месяц… Сашка не понимал: как и чему учит его наставник? Да и учит ли, если даже имени своего… в смысле — клички, он так и не соизволил сообщить. А потом вдруг неожиданно появился Капитан…
— Бука, подъем! — негромко, но очень, очень-очень веско произнесенная команда подбросила Сашку среди ночи.
Еще плохо соображая со сна, он вскочил и принялся лихорадочно одеваться. Но этот увлекательный в абсолютной темноте спального помещения процесс прервал короткий приказ:
— Отставить. За мной!
Босой, в одних трусах и с курткой, которую он зачем-то ухватил в последний момент, в руках Сашка мчался за Капитаном по гулким коридорам, куда-то спускался, куда-то влезал. Потом как-то совершенно неожиданно оказался на поверхности, на покрытой неглубоким снегом поляне.
Перед ним стояли наставники: Ипат, Тощий, Дрон и его собственный, имени которого он так и не знал. И стояли еще два человека. Оба в генеральском зимнем камуфляже без знаков различия, собранные, подтянутые. И оба, как и наставники, внимательно разглядывали Сашку.
— Итак? — поинтересовался Капитан. — Начнем?
Один из «генералов» слегка кивнул утвердительно, и Капитан четко произнес:
— Зачетная проверка по окончанию первого цикла обучения. Проходит курсант Бука. Начали!
— Давай по малому кругу, — скомандовал — нет, даже не скомандовал, а просто… просто констатировал Сашкин наставник. — Бегом марш!
Сашка помчался по «малому кругу», в котором было ну уж никак не менее семи километров. По снегу, босой и почти голый…
Первые километра три он прошел несколько медленнее, чем бегал обычно с наставником. Так, не напрягаясь, а только чтобы не замерзнуть… И вдруг обнаружил, что на дистанции он не один. За ним широким наметом мчались два здоровенных пса.
Одного взгляда на преследователей было достаточно, чтобы понять: если догонят — будет худо. Совсем худо. Если бы пес был один — Сашка бы отбился. Ну, по крайней мере — попробовал бы. Куртка из прочной ткани в его руках легко могла превратиться в смертельно опасное оружие. Но два пса…
По тому, как они грамотно расходились, готовясь нападать с двух сторон, Сашка понял: обученные. Натасканы на людей кидаться. И брать людей умеют так, чтобы в раз…
Спасение было только в скорости, и паренек рванулся, да так, что псы резко отстали. Но потом начали постепенно выправлять положение, потихоньку сокращая разрыв. Сашка не оглядывался, чтобы не терять скорости, но чувствовал, что псы приближаются. Приближаются…
В последний момент, он пошел на хитрость. Резким кувырком ушел вбок и, вскочив на ноги, оказался прямо перед мордой одного из преследователей. Зверь мгновенно прыгнул — растянулся, выстелился в воздухе, целясь двуногому в горло, но хитрый безволосый противник вдруг качнулся в сторону, а через мгновение шею пса захлестнула тугая петля из свитой камуфляжной куртки, рванула назад.
Сашка лежал на снегу и душил одного из зверюг, одновременно прикрываясь им от второго противника на манер щита. Погибающий пес извивался, беспомощно рвал лапами низкое черное небо, но вырваться не мог. Еще чуть-чуть…
— Отставить! — Короткая команда прозвучала, как выстрел.
Сашка отпустил полузадушенного пса, и тот пополз к человеку, уже державшему его напарника за ошейник. Рядом стояли наставники, Капитан и «генералы». Один из них достал из кармана старомодные серебряные часы, щелкнул крышкой, посмотрел на циферблат, а потом щелкнул уже языком:
— Однако… На все про все — семь минут. Серьезно…
Второй генерал посмотрел на Сашку заинтересованно, потом перевел взгляд на его наставника.
— Чем еще удивишь? — В его голосе слышалось удивление вперемешку с уважением. — Второй зачет он на сто очков отобьет?
Наставник не удостоил «генерала» ответом, подошел к Сашке и протянул ему наган. Тот взял протянутое оружие, помолчал, затем очень тихо спросил:
— А как он пристрелян?
Ответа он не ожидал и потому удивился, услышав голос наставника:
— Вот ты мне потом и скажешь — как.
Он сунул Сашке горсть патронов и указал пальцем на куртку:
— Надевай, — и ждал, пока паренек попадет руками в рукава, сунет патроны в карман, а потом сразу отошел — будто перетек на новое место.
И тут же из-за деревьев выскочила первая мишень…
…Сашка стрелял, перекатом уходил за деревья, заряжал наган, снова стрелял. Наган сильно отдавал в руку и был пристрелян чуть влево. Сашке было неудобно, но он стиснул зубы и постарался слиться с оружием в один, единый организм, который только и может, что целиться и стрелять, извергая из себя спрессованную, сжатую свинцовую смерть…
— …Однако. — Все тот же «генеральский» голос. — Сто не сто, а девяносто три из незнакомого оружия…
— Ну, если честно, то от вас мы другого и не ожидали. — Второй «генерал» чуть кивнул Сашкиному наставнику. — Но чтобы за шесть недель…
— Какой клинок он знает хуже всего? — поинтересовался Тощий.
Наставник скользнул по Сашке холодными, ничего не выражающими глазами. От такого взгляда у парня по спине пробежал холодок, а в голове вдруг торкнулась бог весть откуда взявшаяся мысль, что если бы мертвец мог смотреть и видеть, то взгляд у него был бы именно таким.
— Все — одинаково плохо, — сообщил наставник без всякого выражения. — Катана и вакидзаси — чуть лучше остальных.
Сашке стало обидно, ведь в простеньких спаррингах внутри монастырской четверки он был если не бесспорным победителем, то уж хотя бы одним из лучших. Что ж выходит: если он знает клинки плохо, то остальные — вообще никак, что ли?
Должно быть, что-то подобное пришло в голову и остальным наставникам, потому что огромный Ипат тихонько пробасил:
— Кокетничаете, товарищ генерал…
Сашка обалдел, услышав, что его наставника назвали генералом, но обдумать этот факт как следует он не успел. Перед ним на землю легли японские клинки. И тут же раздалась команда Капитана: