Тело князя Китасиракавы выставили для торжественного прощания в посольстве Японии во Франции. Три недели к нему несли венки и синтоистские подношения: карп, рис, домашняя птица, овощи, вода. Отправка в Японию, кремация. Княгиня Фусако и князь Асака остались в парижском госпитале, выписавшись только через год с небольшим. Супруга Асаки, княгиня Нобуко, прибыла в Париж и посвятила себя уходу за мужем. Когда у пострадавших появилась реальная возможность вернуться в Японию, княгиня Нобуко и князь Хигасикуни сопроводили их к родным берегам. Занавес.
Глава 6
ПРИЗРАК ЯМАГАТЫ
В конце лета 1923 г., то есть спустя несколько месяцев после дорожной трагедии во Франции, Хирохито и Нагако занялись подготовкой к намеченной на ноябрь свадьбе. Ожидаемое свадебное торжество — радость, притом не столько за счастливых молодых, сколько по поводу окончания длившейся почти семь лет борьбы с кланом Тёсю. Неуемный Ямагата наконец покинул их навсегда, отправившись к праотцам, по крайней мере все так думали. Но в субботний день 1 сентября 1923 г. неприкаянный дух генерала Ямагаты произнес-таки последнее заклятье: земная твердь дрогнула, и яростные подземные толчки сотрясли долину Канто. Хирохито и его невеста не пострадали, от Токио остались одни руины, а свадьбу пришлось отложить.
В тот злополучный день ничто не предвещало беды. Рабочая неделя, как обычно, закончилась в полдень. В отеле «Империал» (повышенной сейсмоустойчивости, архитектор Фрэнк Ллойд Райт) шли последние приготовления к торжественному открытию. Многие горожане отправились поближе к побережью или на Гинзу[28] за покупками и развлечениями. В 50 милях к югу от Токио по дну залива Сагами проходит древний тектонический разлом. 1 сентября 1923 г. этот разлом стал эпицентром сильнейшего землетрясения, продолжавшегося страшных пять минут. Густонаселенную равнину Канто трясло, как пыльную ветошь ветром. В Токио и Иокогаме — ужас разрушения. К безучастному небу взвилось фантастическое желтое облако, стремительно разрастающееся в гигантскую плотную марь из пыли и щебня, поднятого с городских руин. После первых толчков на побережье обрушилось чудовищное цунами высотой 36 футов.[29]
Десятки тысяч построек из дерева и бумаги, выстоявших не одно землетрясение, на этот раз не смогли противостоять разгулу стихии, будучи повержены и охвачены огнем, перекинувшимся с оказавшихся под завалом зажженных кухонных жаровен и плит. Первыми вспыхнули циновки и ширмы из рисовой бумаги. Вскоре ветер разнес пламя по всему Токио, превратив город в гигантский костер. Беснующийся огонь нанес городу больший ущерб, чем само породившее его землетрясение. Люди в ужасе пытались спастись от надвигавшейся на них со всех сторон стены огня. Людские потоки сходились на берегах реки Сумида, гигантские столбы огня и дыма ревели над головами. Люди бросались в воды Токийского залива, но и там не находили спасения. 100 тысяч тонн нефтепродуктов из разорвавшихся от небывалого жара цистерн на базе ВМФ в Йокосуке вылилось в залив. Огненная буря ревела всю ночь. К воскресному утру Токио лишился 300 тысяч зданий и построек. От двух третей города остались обугленные головешки, повторные толчки стихли к вечеру. В понедельник утром находящиеся в полубессознательном состоянии от пережитого горожане начали разгребать руины в поисках тел своих родных. Всего в Токио погибло около 140 тысяч человек (из полуторамиллионного населения города). Материальный ущерб оценивался в 2 процента национального богатства. Два миллиона человек лишились крова.
Утром 1 сентября Хирохито работал во дворце. Утверждают, что при землетрясении он оставался совершенно спокоен и не покидал стен дворца. Гофмейстер Канродзи — единственный, кто находился рядом с императором. Некоторые примыкающие к дворцу постройки уничтожил огонь, однако сам дворец, огражденный от них широким рвом, избежал «геенны огненной».
Как правило, неунывающие японцы быстро справляются с последствиями землетрясений. Но на этот раз в разрушенных городах вспыхнули массовые беспорядки, подавить которые правительственным силам удалось только через две недели. Масштабы бедствия оказались воистину катастрофическими. Продукты питания, питьевая вода закончились в мгновение ока. Пожарные оказались бессильны. Беспомощные власти, дабы отвести народный гнев в безопасное для себя русло, занялись подстрекательством против корейцев, китайцев и членов левых партий, обвинив их в поджогах, грабежах, изнасилованиях, убийствах… Ультраправые воспользовались ситуацией для провокаций против иммигрантов и левых. Аппарат полиции и тайной полиции, как заведено, в очередной раз использовал прессу для распространения «нужных» слухов. В Токио и пригородах Хирохито объявил военное положение. В вооруженных силах объявили мобилизацию. Якобы Корея готовилась напасть… В этой обстановке — в качестве ответной меры — корейцев на территории Японских островов следовало уничтожить. Отряды экстремистов высыпали на улицы в поисках жертв… Одна из японских газет в те дни писала: японское правительство дало лицензию на убийство корейцев, так как они вкупе с социалистами готовили грандиозный заговор против Японии. Оболваненные толпы калечили и убивали любого, заподозренного в принадлежности к корейской или китайской национальности, к социалистам. Вместе с полицией и военные отряды экстремистов начали устраивать облавы в бедных кварталах, убивать тысячи бедняков, чья нищета прямо свидетельствовала против них, — такие всегда за социалистов. «Корейская внешность», акцент — получи дубинку или копье под ребро! В то время в Японии проживало около 80 тысяч корейцев. Преступления против них документально засвидетельствованы. Японские вояки похвалялись: «Наши кавалеристы в восторге от кровавой охоты на корейцев».