Филипп Арьес утверждает: «Смерть и секс — чисто физиологические акты и равно страшны, ибо совершаются в неведенье души». Я бы сказала, что они совершаются в неведении разума. Только с профанной точки зрения можно воспринимать эрос как удовлетворение телесных потребностей, стремление к удовольствию. Для посвященных эрос служил мистерией трансформации духа, ключом к примордиальной памяти. Мы все стремимся вернуться назад. Так как «человек — есть страсть, стремление, проекция за пределы самого себя». Транс — это выход за пределы субъективизма. Именно на слиянии смерти и секса основывается Вама-марга. По Юнгу либидо не только вытекает из бессознательного, но и обладает способностью туда возвращаться. Он это описывал в терминах восхода, как образа устремления либидо к сознанию и заката, возвращения в бессознательное. В современном обществе все, что связано с бессознательным, не поддающемуся контролю, является злом. Существует совершенно определенная шкала дозволенного и недозволенного, любые отклонения считаются кошмаром. Поэтому для современного человека пережить экстаз слияния с Природой практически не представляется возможным. Наше общество пропитано «страхом и его производной — рацио» , привязано к причинно-следственным связям.
Основная проблема современного эротизма для женщины, это невозможность соединить внутреннего мужчину с внешним. (Это верно и в отношении мужчин с их внутренней женщиной). Это отнюдь не поиск «Прекрасного принца», но глубокое самоощущение двойственности. Любовь предполагает единство, а не разделенность, поэтому она мало связана с творением, рождением детей и т. д., (хотя бытует обратное мнение). В этом случае я не соглашусь с фразой, что «Бог есть любовь», разве что разделить Бога и Демиурга. Рождение ребенка — потеря целостности, больше не один, но два...
Согласно гностическому мифу по Валентину «Бездна (Батор), замкнутая в себе, созерцала себя при помощи своей вечной супруги Мысли (Эннойя). Безмолвная, подобно Ему, Эннойя получила в этом невыразимом объятии плодотворный, божественный зародыш Эманаций. Это посредством Эннойи бездна производит. Потому что это была любовь, любовь к росту. И нет такой любви, которая не жаждет предмета любви». Бездна порождала эоны, которые являлись ипостасями жизни Бездны. София — последний эон, несла на себе всю силу отделенное™ от целого, что породило неистовую страсть соединиться с Бездной. Отсвет этой страсти живет в каждом из нас. Оргазм, транс, смерть — дороги к Пустоте.
«Физическая любовь тоже медитация о смерти», говорил Роберт Мерль. Метафизика небытия хорошо представлена в «Антихристе» Триера. В фильме отображено влечение в Бездну Пустоты и страх мужчины перед «другой» женщиной, соединяющей в себе женские формы и мужскую сексуальную агрессию, так свойственную дионисийским состояниям. В средние века была такая история о Тристане и Изольде. Мне видятся здесь некие параллели . Эти герои, выпив приворотное зелье, воспылали друг к другу такой неодолимой страстью, что их не могли остановить ни моральные ни физические преграды. Они убегают в лес и живут там вдвоем три года. После чего Изольда возвращается к мужу, а Тристан уезжает навсегда. Это решение было основано на их желании воссоединиться в смерти. Они не могли преодолеть двойственности, налагаемой физическими телами, и не хотели, чтобы их любовь была растрачена. Любящие стремятся соединиться, стать одним, а не двумя, попирая законы двойственности этой реальности. В большинстве случаев эта борьба обречена на поражение.
Человек — это совокупность стихий и его восприятие в числе прочего, напрямую зависит от преобладания той или иной стихийной силы. Избыток земли, который характерен для современного общества, вносит свои коррективы, лишает текучести, рождает фобии и страхи. Вот, интересно сравнить творчество Тарковского и Триера. У первого в фильмах преобладает стихия воды, у второго земли. Так что четко видно отношение к архетипу Матери в преломлении стихий.
Юнг сказал, что когда отступает любовь, в наступление переходит сила. Интересно, что с точки зрения психологии, отсутствие эроса свойственно состояниям психопатии. Маслоу писал:
«Я нахожу полезным для понимания психопатов предположение, что они не способны к отождествлению себя с любящими людьми, и по этой причине могут ранить или даже убить без угрызений совести, без ненависти или удовольствия, как если бы уничтожали вредное животное».