Капризничать, значит, вздумала.
— А вы похудели, — заметил я. — Вот зачем вы похудели, Наденька?
— То есть я вам больше не нравлюсь? — она поднялась, нервно теребя в руках ручку.
— Нравитесь, конечно, — сказал я. — Хрена бы я бросил все дела, стал бы вас искать и потащился в город, если бы не нравились! Я полон решимости. Даже могу скататься к этой вашей тëтушке в Нововаршавск, если потребуется.
Вот с последним я лукавил. Подобные дальние поездки я бы постарался отложить как можно дальше. Но это только про последнее!
— Ясно. Я… примерно так всë и представляла. Что вы приедете, я войду на перерыве — а вы тут стоите.
— Это же замечательно, — констатировал я, подходя ближе.
— Да. Просто я теперь в растерянности. Когда это всë сбылось.
Она продолжала стоять в нерешительности, а такую нерешительность всегда следует глушить железобетонной уверенностью. Я подошëл и обнял, скользнул губами по шее, потом стал подниматься всë выше и выше.
Когда я почти добрался до еë губ, она сообщила.
— У меня перерыв между занятиями полтора часа. Вообще, я должна была проводить дополнительные занятия с отстающими…
Шепотом сообщила. Очень важную информацию. И мне предстояло что-то с этой информацией делать.
— А получились дополнительные занятия с пристающими. Неподалëку есть неплохой ресторан колумбийской кухни. Я хочу вас накормить чем-нибудь вкусным.
— Нет, — всë также шëпотом сообщила она. — Я никуда не пойду.
— Тогда какое продолжение нашей встречи вы представляли, Наденька? — спросил я.
В следующий миг она выпорхнула из моих рук, метнулась к двери, щелкнув ключом в замке.
На какой-то миг я предположил, что она сейчас сбежит. Куда-нибудь из университета и из города — фиг его знает, что у этих молодых рыжеволосых дворянок в голове.
Но дверь плотно и надëжно закрылась — с нашей стороны. А затем скромница набросилась на меня, буквально укусив за губы и припечатав к дивану.
Наша одежда полетела во все возможные стороны. Не знаю, как мы не разнесли всю ординаторскую. И не знаю, что думали еë коллеги за стенкой. Точнее — могу представить, пару раз в кабинет стучали, но нам было абсолютно на это наплевать.
Примерно к тридцатой минуте наших дополнительных занятий мы переместились с неудобного диванчика на чуть более удобный стол Августы Сергеевны. Раритетный компьютер уцелел только чудом. А ещë через минут пятнадцать мы окончательно перешли на «ты».
Мне бы хотелось, чтобы это продолжалось в разы дольше, и, уверен, я бы смог продержаться, но мы уложились точно в срок. До звонка оставалось минут десять, когда мы принялись поспешно одеваться и прибирать скинутые со стола учебные материалы и пособия.
— Меня теперь уволят, — предположила она. — Из-за вас!
— Снова на «вы»? Не волнуйтесь, Надежда Константиновна, пусть только попробуют. Если потребуется, я дойду до ректора, приняв всю вину за происходящее на себя.
В общем, мы договорились встретиться в ближайшие выходные, через три дня — в её домике в яблоневом саду.
А я же вернулся к делам куда более насущным. Проведал квартиру, в которой оказался полный раздрай из-за квартиры выше. Закупился необходимым в городе — в том числе картами пригорода, Белого Берега, и отправился домой.
Сперва заехал на завод, который уже вышел на рабочую мощность. Миновал охрану из двух големов с пиками — те послушно среагировали на мой голос и позволили открыть ворота. Прошёл мимо гудящих агрегатов, поздоровался с дежурным техником и постучался в кассу в административном здании, в которой всё ещё заканчивалась отделка. Бухгалтером мы посадили Изабеллу, супругу Сергея, нашу «экономку».
— Итак, что у нас?
Конечно, продаж пока было немного, несмотря на демпинг и разрешение покупать маленькие партии. Заходили и частные покупатели топлива — разносчики с ранцами-канистрами из Долины, пара малых мотороллерных цистерн, но главное — заезжала цистерна хмурого владельца заправщика со въезда в долину и забрала сразу три кубометра — на пробу.
— Три тысячи сто вчера, а сегодня — шестнадцать тысяч, господин! — с радостью сообщила Изабелла, протянув пересчитанные купюры.
Хотя, к сожалению, учитывая планируемые траты — для меня это были копейки. Оставил на неотложные нужды, а чистую выручку, совмещённую с зарплатным фондом — забрал на ответственное хранение во Фламберг.
Поужинал, помылся и собрался с мыслями, а вечером заехал за Осипом Эдуардовичем и Штрицами и устроил в гостином зале боевой совет.
— Итак, господа, на повестке дня у нас планирующаяся клановая война. Воевать с Гроссмейстером или не воевать?