Вот как он меня нашел в этот раз. Какой отлично снаряженный по последнему слову алкохимии наш Пустынников.
— У Гвардии — всё самое лучшее, — задумчиво произнес я разглядывая связной элементаль перед зеркалом.
— Ну, а как по другому? — отозвался Пустынников. — Наш козырь — технологическое преимущество.
Зеркало вдруг заморгало, прорисовался объемный портрет офицера связи, которого мы уже видели:
— Корона на связи, — произнес он. — С вами будет говорить Верховный Канцлер. Вы готовы?
— Ого, — пробормотал Пустынников, подобравшись. — Быстро он… Да, я готов!
Я тоже напрягся, сел прямее. Ну давай покажись, чудовище, паук в паутине, ужас континентов, гонитель миллионов, дьявольский кукловод…
Он возник внезапно, без предупреждения — образ в глубине зеркала, четкий и ясный, и такой вещественный словно сидел в кресле в паре метров от меня, Лощенный, вальяжный в строгом, как бизнес-тройка, оливковом пехотном мундире подшефного полка. Великий Князь и Верховный Канцлер Болотников Игорь Игоревич лично.
Вот чёрт, а он все-таки существует. А так хотелось верить, что он морок, выдумка, самозванец, Темный Властелин из сказок, где ему и место. Но нет. Вот он. Вылитая вальяжная корпоративная сволочь, прям как я. Сидит. Смотрит. Смотрит, сука, пронзает всепроникающим чёрным давящим взором, и ничего не говорит.
За его спиной в огромном панорамном окне я различал высоченные здания Метрополии. Там действительно была ночь.
— Игорь Игоревич, — осторожно произнес Пустынников. — Это тот самый молодой человек, о котором мы говорили.
— Гм, — прищурился Болотников, и вдруг наклонился вперед, очевидно, чтобы лучше меня видеть. — Знакомые черты лица. Дионисов?
— Так точно. Александр Петрович Дионисов, — доложил Пустынников.
— Вот как.- задумчиво произнес Болотников. — А ведь не далее чем десять дней назад я беседовал с вашим дражайшим дядей, Александр. Очень познавательная встреча получилась.
Опа. Ничего себе, подготовка к беседе.
— Он жив? — напрягся я.
— Жив, жив, — покровительственно усмехнулся Болотников. — Жив, дерзок, неукротим, как у вас в роду принято. Как я думаю, как раз сейчас он пересекает Атлантику в каторжном транспорте.
Вот же козлина. С козырей заходит. А как же поговорить? Поинтриговать, наврать с три короба, как во время таких бесед принято? К чему тут эта гвардейская прямота и простота, что хуже измены?
— И куда же он плывет? — прищурившись поинтересовался я.
— А вот об этом мы и можем поговорить, молодой человек.
Кажется, мне мягко угрожают. Как-то непривычно это мне. Обычно в меня сразу стреляют. Так, ладно, Саша, продолжай игру. Ты дерзкий молодой человек, но не оборзевший, иначе с тобой быстро говорить перестанут, а я ведь еще так толком ничего и не узнал.
Не моё это всё. Эти интриги и тайные переговоры. Не моё. Куда больше мне по душе честные, открытые сделки, пусть и касающиеся чёрного рынка. Но если надо, я справлюсь. Работаем дальше.
— А мой отец? — угрюмо, как подобает спросил я.
Спросил, потому, что прежний Саша, обязательно спросил бы.
— Увы, — развел белые руки канцлер Болотников, — Тут я был бессилен.
Да ты что.
— Он попал в руки так называемой Новой Гвардии, — добавил Болотников. — С поличным. У него, знаешь ли, винные фабрики обнаружились. Ускоренное судопроизводство, эксцесс исполнителя. Сердце не выдержало допроса. Мне очень жаль.
И теперь ты мне это рассказываешь, весь такой непричастный и весь такой в белом, козлина? Вроде как ты ни причем?
Так, Саша, спокойно! Работай! Делай вид, что поверил, усерднее давай! Ещё усерднее! Работай давай! Рожей своей — сердцеедкой работай, иначе этот зазеркальный сатана разотрет тебя как плевок, как виноградину об асфальт. Терпи!
Время мести ещё не пришло.
Но он за все мне ответит.
— А моя сестра? — прищурился я. — Тоже попалась гвардейцам?
— А вот и нет. Вы просто не в курсе, Александр. У неё все сложилось хорошо, — тонко улыбнулся Верховный Канцлер. — Не стоит верить газетам, они всегда врут. Сестра ваша в добром здравии, служит посудомойкой в пересыльном лагере в Гиперборее. Всем довольна, вам поклон передает.
Да ты что. Ничего себе новости Прям поклон, ну надо же…
Уж я-то помнил ту газетку, которую прочитал по пути в Югопольск. Там чёрным по белому значилось, что отец и сестра казнены по указу Императора. А кто эти указы пишет — и ежу было понятно. К тому же, у моей сестрёнки мозгов не хватило бы, чтобы два слова подряд сложить, а ты мне от неё поклоны передаешь.