Про себя я добавил ещё одну причину — уж что-то и так чересчур много девушек в моей жизни. Мне бы сначала с теми двумя, что уехали в Варш разобраться…
— Всё ясно, — фыркнула Марьяна, поднимая упавшую шаль. — Вы влюблены в кого-то, Александр. И этот кто-то — не я. Домашние уже поговаривали о какой-то рыжей профурсетке. Отвезите меня в поместье, мне холодно.
Когда мы садились на «Харлея» и княжна обняла меня со спины, я всё-таки добавил.
— Я понимаю, что вас скучно, но у вас уникальная возможность освоить что-то новое. Попрактиковаться в алхимии. У вас же есть ранг?
— Я абитур, — кивнула она. — Никогда не хотела стать выше.
— В таком случае — освойте какую-либо гражданскую профессию. Вообще не связанную с алхимией и дворянством. Просто задумайтесь, что будет, если дворянство падёт?
— Как это — падёт? Как в Британии в семнадцатом веке? Да бросьте, такого и быть не может.
Я мог бы рассказать много интересного о истории революций в моей прошлой жизни, но сдержался.
— Поверьте, если братия Сухого Закона случайно поднимет бунт безродного и неспособного пролетариата против дворян — мало не покажется никому. Включая Болотниковых. Поэтому…
— Пожалуй, буду упражняться в пении под фортепиано. Отличное занятие, когда страдаешь от неразделённых чувств! — сообщила Марьяна— Я тут обнаружила на третьем этаже, под башней, старый рояль, всё в паутине… Тётушка Марго сказала, что научит.
Что ж, я уже предчувствовал, что это будет мучение для всех домашних, но махнул рукой. На словах про «чувства» в голосе я услышал иронию, подумав — ну, и хорошо, что это она не взаправду.
— И ещё, Александр, — спросила она, когда мы уже подъезжали к поместью. — Мне хотя бы можно ходить ночью по Фламбергу в неглиже? Когда никто не видит?.
— Можно, — вздохнул я. — Только постарайтесь не при Стёпке, он ещё слишком молод для подобных зрелищ.
— А если это увидите вы, Саша? При вас — можно ходить голой?
— Почту это за честь.
Чем бы дитя не тешилось, что называется…
На следующее утро к поместью приехал совсем новый посыльный. Я как раз закончил утреннюю разминку и беседовал под шатром за чаем с княжной, укрывшейся от солдца и лишних глаз под широкополой шляпой, и Стёпкой — на тему современной музыки.
Таких посыльных я ещё не видел. Сверкающий, облитый золотой лепниной и с аляпистой, но интересной аэрографией автомобиль. Оттуда вышел полный, несколько странной внешности юноша в цветастом камзоле и высоким тенором провозгласил:
— Уважаемый Александр де Онисов! Вас приглашает явиться его сиятельство Модест Матвеевич Черепанов, граф Речного графства, наместник удалённых владений Рио-Ройо, и иных, и иных…
— По какому делу? — осведомился я.
— Просит явиться по делу чрезвычайной важности, в детали которого я не посвящён.
— И когда он меня изволит ждать?
— В кратчайшие сроки! Желательно — немедленно, сегодня! Мы можем вас довезти.
Ну, по поводу «немедленно» — я уж сам позволю себя решать.
— Я подумаю, — кивнул я, закрыл ворота и вернулся под шатёр. — Итак, Марьяна, на чём мы остановились?.. На электро-люмпен-польке? И каков ваш любимый композитор?
— Скорее, не композитор, речь о бандах… Электро-люмпен-польку играют банды, родственные байкерам…
— Я подожду! — крикнул с дороги посыльный и остался стоять рядом с машиной, покорно сложив руки.
— Какой настырный юноша… — заметила княжна.
Мы потрепались ещё, я сделал несколько важных звонков — от поставщиков и от покупателей жмыха, изготовил парочку эликсиров, мы приступили к обеду, а посыльный всё стоял и стоял.
— Может, прогнать его уже к чертям, — предложила Ангелина. — Давай я с башни его пулемётом припугну?
— Не стоит, — покачал я головой. — Мне интересно, чем всё закончится. Кто кого!
— Какое-то очень серьёзное дело, вероятно, — заметил Кристобаль, разглядывая посыльного из окна. — Меня более удивляет то, что они именно приглашают, а не требуют прибыть. На Черепановых, насколько я помню их батюшку, это не похоже.
— Предполагаете, Кристоф, что это какое-то деловое предложение? А не ультиматум?
— Судя по всему — да. Либо — это какая-то ловушка. Только вот как проверить?
Вдруг меня осенило. Быстро дообедав, я прошёлся к посыльному и спросил:
— А ну-ка дайте визитку князя.
Юноша кивнул и протянул визитку. Карточка в золочёной оправе, с вензелями, печатями. Всё выглядело правдоподобно. А главное — на обороте был телефон.
Да уж, совсем отвык — в некоторых ситуациях забываю о таком чуде техники. Я тут же направился в кабинет и набрал номер. После непродолжительной беседы с секретарями, наконец, я услышал голос Модеста Матвеевича.