– Вы очень хорошо и научно все это изложили, Мак-Грегор, – сказал Эссекс. – Но насколько можно доверять этой новой политической активности? По-моему, в Иране слишком давно царит политическая коррупция, и несколько новых политических партий означает только то, что к уже существующим взяточникам прибавится еще несколько. – Эссекс, казалось, на минуту забыл о присутствии Дрейка.
– Может быть, и так, – согласился Мак-Грегор. – Я не могу сказать ничего определенного о политических партиях, но в Иране наблюдается другого рода политическая активность, не связанная ни с одной из существующих партий.
– Растущая сознательность? – тоном знатока подсказал Эссекс.
– Повидимому, да, – ответил Мак-Грегор.
– Что-то не верится, – сказал Эссекс.
– И мне не верится! – воскликнул Дрейк.
Тут Эссекс вспомнил о Дрейке. – Что делать, Френсис, не нам спорить с Мак-Грегором. Он все знает, и нам остается только слушать его.
Дрейк ничего не ответил, и Мак-Грегор понял, что этим молчанием сэр Френсис выражает свое твердое намерение никогда не слушать Мак-Грегора.
Эссекс подошел к большому окну и стал глядеть на безоблачное небо, на солнечные лучи, разгоняющие мглу зимнего утра. Во дворе, позади здания посольства, возле ограды высились кучи снега. Эссекс увидел огороженную проволочной сеткой площадку, где мелькала женская фигура. Он протер запотевшее стекло и вгляделся в катающуюся на коньках девушку. Она очень уверенно, пятясь назад, выводила по льду широкую восьмерку, что, видимо, только у английских конькобежцев выходит красиво. На ней была слишком узкая для катанья юбка, красный джемпер с белой каймой и шапочка с кистью, трепыхавшейся на ветру. Эссекс только мельком видел ее смеющееся лицо, но и так оно показалось ему уж очень самоуверенным и красивым.
– Каток, – сказал он рассеянно стоявшему возле него Мелби.
– Это теннисный корт, – ответил Мелби. – Наши летчики залили его водой и играли на нем в хоккей, а теперь здесь все катаются на коньках.
– Почему же эта девушка катается одна?
– Коньков нехватает, а может быть, она ждет, что еще кто-нибудь придет кататься. Кое у кого из наших русских сотрудников есть коньки.
– Она русская?
– Да нет, бог мой! – сказал Дрейк. – Англичанка.
Эссекс повернулся и посмотрел на Дрейка с нескрываемым любопытством.
Дрейк предложил пройти в его кабинет, и они с Эссексом вышли.
Мелби воспользовался их отсутствием и повел Мак-Грегора в большую комнату, тоже на первом этаже, с люстрой, подвешенной к потолку. Это, пояснил Мелби, рабочий кабинет для Эссекса и Мак-Грегора. Мебель здесь стояла плюшевая, на окнах были красные портьеры, а на стенах, оклеенных бесцветными обоями, висели какие-то случайные картины; высокие окна, выходившие на реку, давали много света, а в камине пылал огонь. Посреди комнаты стоял большой письменный стол, покрытый стеклом, другой, поменьше, был поставлен ближе к окнам. Этот стол явно предназначался для Мак-Грегора, и Мелби уселся на его край, болтая толстыми ножками.
– Располагайтесь, как дома, Мак-Грегор, и, если вам что-нибудь понадобится, дайте мне знать. Я познакомил бы вас с нашими сотрудниками, но они все завтракают, сейчас никого не застанешь. Кстати, мисс Уильямс, которая будет секретарем лорда Эссекса, – очень опытный работник. Она уже много лет служит в посольствах. Вы, вероятно, мало знакомы с методами и техникой нашей работы?
– Совсем незнаком.
– В таком случае, положитесь на мисс Уильямс или обращайтесь ко мне.
– Благодарю вас, вы очень любезны, – сказал Мак-Грегор.
– Полюбуйтесь, какой отсюда вид. – Мелби повернулся к окну.
Мак-Грегор отошел от камина и тоже посмотрел в окно. Прямо напротив, за широкой мостовой, белела замерзшая Москва-река. Мак-Грегор нагнулся, чтобы ему не мешал навес подъезда; по ту сторону неширокой реки тянулась красная кирпичная стена, а над ней высились церкви и окрашенные в светлые тона здания. Мак-Грегор понял, что это и есть Кремль.
– Я думал, кремлевские стены такие высокие, что нельзя заглянуть внутрь, – сказал он. – Это ведь Кремль, правда?
– Да. Нам видна самая сердцевина его.
– А что это, в сущности, такое? – спросил Мак-Грегор. – Я думал, Кремль – это только одно здание.
Мелби опять посмотрел в окно. – Нет. Это огороженные стеной дворцы, церкви и множество зданий, занятых учреждениями. Сталин и большинство членов правительства работают здесь, в этих зданиях. Сталин и живет здесь, но никто точно не знает, где. Никому из тех, кого мы знаем, ни разу не удалось увидеть или хотя бы установить, где находится дом, в котором живет Сталин.
– Вероятно, в одном из дворцов, – сказал Мак-Грегор.
– Сомнительно, – сказал Мелби, протирая очки. Мак-Грегор перешел к другому окну – оттуда он мог видеть Кремль не нагибаясь.
– Повидимому, большинство дворцов используется под учреждения. В одном из них помещается Верховный Совет, который олицетворяет собой русское представление о парламенте. – Мелби засмеялся и, очень довольный своей шуткой, покинул комнату.
Мак-Грегор присел на стул и, не зная, что с собой делать, задумчиво глядел на Кремль, пока не явился Эссекс в сопровождении Дрейка.
– Ну как, Мак-Грегор, устроились? – спросил Эссекс.
– Не совсем, – ответил Мак-Грегор. – Вы знаете, что мы как раз напротив Кремля? Он виден из наших окон.
– Это очень приятно, Френсис, – сказал Эссекс, обращаясь к Дрейку. Они оба посмотрели в окно. – Я уже забыл, как он выглядит. Правда, внушительно, Мак-Грегор?
– Меня удивляет, что можно так просто смотреть туда.
– Не обольщайтесь, Мак-Грегор, – предостерег его Дрейк. – Есть ли стена, нет ли – все равно это самое потайное место в мире. Мы понятия не имеем, что там происходит. А стена красивая, правда, Гарольд?
– Мне не нравятся красные звезды на башнях, – сказал Эссекс. – Но вообще там, кажется, чистота и порядок.
– Большинство учреждений в Москве содержится хорошо и отапливается, – сказал Дрейк, – не то, что иные жилые дома. – Сэр Френсис повергал уголки крахмального воротничка своими бледными тонкими пальцами.
– Это повсюду так, – великодушно сказал Эссекс. – Мак-Грегор, – продолжал он, – если вы расположены работать, то мы сейчас же примемся за дело. Хорошо?
– Хорошо.
– Френсис, – сказал Эссекс, – могу я попросить Мелби об одолжении?
– Разумеется.
– Мак-Грегор мне нужен, чтобы немедленно засесть со мной за наши материалы. Может быть, Мелби позвонит в протокольный отдел и узнает, о чем там договорились относительно меня. Пусть спросит, когда и где я могу видеть Молотова.
– Бог мой, и оптимист же вы, Гарольд! – сказал Дрейк. – Не ждите слишком многого.
– Еще не было случая, чтобы я ждал большего, чем достиг, – возразил Эссекс. – Молотов примет меня, не беспокойтесь. И если можно, я бы хотел, чтобы Мелби сейчас же занялся этим.
Дрейк помедлил немного. – Я сам скажу ему, – проговорил он, глядя, как Эссекс отдергивает длинные красные портьеры, чтобы впустить больше света. – Если вам что-нибудь понадобится, Гарольд, велите сказать мне. Мисс Уильямс будет вам очень полезна, она прекрасно во всем разбирается. Звонок к ней где-то здесь на столе. А я пойду распоряжусь, чтобы позвонили в протокольный отдел.
– Вот за это спасибо, – Эссекс нажал кнопку звонка. – Я потом поднимусь к вам, и мы подумаем, как нам добраться до русских.
– У вас все есть, что вам нужно, Мак-Грегор? – спросил Дрейк уже в дверях.
– Да, благодарю вас, – сказал Мак-Грегор, крайне удивленный вниманием Дрейка.
– Тогда я вас покину, – сказал Дрейк. – Желаю успеха.
В дверях он столкнулся с мисс Уильямс; в руках у нее были блокнот и карандаш.
– Вам не тесно в вашей каморке? – спросил Эссекс. Он видел, что мисс Уильямс устроилась в маленькой передней возле двери в комнату.
Мисс Уильяме была особа небольшого роста, еще сравнительно молодая.
– О, нет, – сказала она вспыхнув, – совсем не тесно.