4. Взаимное обязательство, что в случае необходимости для Японии послать войска в Корею, а для России - в Маньчжурию, с целью охраны ли интересов, упомянутых в статье 2-й настоящего соглашения, или подавления восстания или беспорядков, рассчитанных на создание международных осложнений, отправленные таким образом войска не будут ни в каком случае превосходить число действительно потребное и затем будут отозваны, как только выполнят свое назначение.
5. Признание со стороны России исключительного права Японии подавать советы и помощь Корее в интересах реформ и хорошего управления, включая сюда и необходимую военную помощь.
6. Настоящее соглашение должно заменить все прежние соглашения между Россией и Японией относительно Кореи.
РУССКИЙ ПРОЕКТ ОТ 5 ОКТЯБРЯ
1. Взаимное обязательство уважать независимость и территориальную неприкосновенность Корейской империи.
2. Признание Россией преобладающих интересов Японии в Корее и права Японии подавать советы и помощь Корее, в видах улучшения гражданского управления Империи, без нарушения постановлений статьи 1-й.
3. Обязательство со стороны России не мешать торговым и промышленным предприятиям Японии в Корее и не противодействовать никаким мерам, принимаемым с целью их охраны, пока эти меры не нарушают постановлений статьи 1-й.
4. Признание права Японии посылать для той же цели войска в Корею, с ведома России, - однако число их не должно превосходить действительно потребного, - и с обязательством для Японии отзывать эти войска, как скоро они выполнят свое назначение.
5. Взаимное обязательство не пользоваться никакой частью корейской территории для стратегических целей и не предпринимать на берегах Кореи никаких военных работ, могущих угрожать свободе плавания в Корейском проливе
6. Взаимное обязательство считать часть территории Кореи, лежащую к северу от 39-й параллели, нейтральной полосою, в которую ни одна из договаривающихся сторон не должна вводить войск.
7. Признание Японией Маньчжурии и ее побережья во всех отношениях вне сферы ее интересов.
8. Настоящее соглашение должно заменить все прежние соглашения между Россией и Японией относительно Кореи +34.
Как видно из подчеркнутых нами разноречий обоих проектов, русская сторона совершенно исключала Маньчжурию из сферы интересов Японии и предлагала соглашение только в отношении Кореи, где допускала ставший уже традицией временный ввод японских войск только с ведома России и не допускала образования плацдарма против России. Широкая зона, по исчислению японцев - в 200 миль, оставлялась нейтральной. Пункты о "стратегических целях" (первая часть ст. 5) и о "зоне" (ст. 6) и стали в дальнейшей дискуссии предметом спора - в корейской плоскости. Японская сторона, сразу сконструировавшая договор как корейско-маньчжурский, в Маньчжурии признавала только "железнодорожные интересы" России (и всяческие свои интересы в Корее), требовала "открытых дверей" (не только для торговли, как соглашалась Россия в своих декларациях Японии, Англии и США от 11 июля 1903 г., но и для промышленности всех наций) и собственной железной дороги из Кореи в Пекин; что же касается Кореи, Япония всецело хотела закрепить за собой создание корейской армии. В дальнейшем по маньчжурской линии спор свелся к "территориальной неприкосновенности" и "открытым дверям" в Маньчжурии, когда, наконец, русская сторона приняла этот спор.
12-дневная дискуссия Комуры и Розена в Токио, после ряда примериваний и изменений японских поправок, выяснила, что по корейским пунктам Розен готов принять японские поправки ad referendum (для доклада своему правительству). Зато по ст. 7 русского проекта - об исключении Маньчжурии из сферы интересов Японии - стороны "ни к какому соглашению прийти не могли". "Вопрос Маньчжурии касается исключительно России и Китая" - на этом твердо стоял Розен. Но в дни дискуссии, когда но договору срок оккупации Маньчжурии истек, Япония и США подписали с Китаем торговые договоры, по которым Китай "открывал" для их торговли несколько "портов" в Маньчжурии. И Комура мог настаивать уже на том, что "Япония обладает в Маньчжурии трактатными правами и торговыми интересами и должна получить от России обеспечение" их сохранности +35.
Свои поправки в этом смысле, как и весь ход дискуссии, Комура передал, разумеется, в Лондон на заключение (22 октября). Приспособляясь к структуре русского проекта, Комура предложил заменить одиозную русскую статью 7 тремя новыми и перенести туда китайские требования из первых статей, видоизменив и смягчив их следующим образом:
7. Обязательство России уважать суверенитет и территориальную неприкосновенность Китая в Маньчжурии и не вступаться в торговую свободу Японии там.
8. Признание Японией русских специальных интересов в Маньчжурии (не только железнодорожных. - Б.Р.) и право России принимать меры, какие могут быть необходимы для защиты этих интересов, поскольку они не нарушают ст. 7.
9. Взаимное обязательство не препятствовать соединению Корейской и Восточно-Китайской железных дорог, если они, возможно, дойдут до Ялу (речь о Японской железной дороге по Маньчжурии отпадала. - Б.Р.).
В Лондоне должны были внутренне ахнуть: японцы выговаривают себе возможность допустить дальнейшую оккупацию Маньчжурии для защиты "этих (специальных. - Б.Р.) интересов" России, если Россия откроет Маньчжурию только для японской торговли! Лондон ответил (26 октября) не без яду: "Нам кажется излишним, ввиду уже данного Россией обязательства (т.е. декларации 11 июля 1903 г. - Б.Р.), требовать от нее подтверждения ее намерения уважать неприкосновенность Китая и торговую свободу Японии в Маньчжурии". А далее, спасая себя, предложил выбросить статью 7 в японской редакции и вместо нее добавить в ст. 8 после слов "этих интересов" - то, что только что было объявлено излишним, повернув это в свою пользу: "Поскольку эти меры не нарушают обязательства России уважать независимость и территориальную неприкосновенность Китая и трактатные права других держав (не одной Японии! Б.Р.) в отношении к свободе торгового оборота". Из Токио тотчас же (27 октября) ответили, как бы забыв свою собственную ст. 7, лишь бы поставить Лэнсдоуна в трудное положение: "Россия не согласится (на такое дополнение ст. 8. - Б.Р.), ибо русский посол не раз во время переговоров заявлял, что Россия никогда не вступит в договорное обязательство с одной или всеми державами о поддержании неприкосновенности Китая или уважении трактатных прав или торговых интересов этих держав в Китае. Она сделает декларацию по этому предмету, но не войдет ни в какое соглашение". Так как Япония, с другой стороны, "никогда не согласится на п. 7 русского проекта", то "отсюда видно, что мало надежды на благоприятный исход переговоров". Иными словами: нам придется воевать за нашу ст. 7, хотите ли вы, чтобы мы воевали за трактатные права "всех держав" (по вашей ст. 8)? Или вас удовлетворит односторонняя русская декларация, без договорного обязательства? В Лондоне, очевидно, не были готовы связать себя в этом пункте, и Лэнсдоун забил отбой, сообщив (28 октября) в Токио "на усмотрение" правительства: 1) "исключение русской ст. 7" и 2) следующее изменение, вместо только что предложенной японской ст. 8: "поскольку эти меры не нарушают японских трактатных прав или свободы торговли в Маньчжурии". Иными словами: будь по-вашему и воюйте, если хотите, за ваши интересы, а мы пока ни при чем (т.е., может быть, удовлетворимся и одной декларацией) +36.
"Бесконечно малое" дипломатическое потрясение, пережитое Лэнсдоуном в дни 22 - 26 октября, нисколько не удивило бы, например, германского посла в Лондоне, если бы переговоры не были покрыты строжайшей тайной, потому что за "бесконечно малым" стояли большие факты. Бернсторф и без того видел, что в Лондоне, "несмотря на все опровержения японского посольства, растет мысль о конфликте в Восточной Азии. Англия в данный момент так мало хочет войны, как только можно себе представить. Все вздыхают под все еще давящей финансовой тяжестью трансваальской войны (а она обошлась Англии в 242 млн фунтов. - Б.Р. +37), военное руководство дискредитировано и явно впавшее в состояние распада правительство не пользуется доверием" +38. Камбон, французский посол в Лондоне, рассуждал так же: "...финансовый мир боится (в случае войны. - Б.Р.) форменного краха. В Англии нет наличных денег, и она уже давно держится в финансовом отношении только благодаря помощи Франции и Германии, особенно Франции. События на Дальнем Востоке наверняка произведут такое действие на парижский и берлинский рынки, которое повлечет сокращение французской и немецкой денежной массы в Англии, и Сити с подлинным ужасом взирает на эту перспективу". Впоследствии (в дни Гульского инцидента в октябре 1904 г.) Камбон не постеснялся посоветовать Лэнсдоуну спросить финансовых принципалов Сити о последствиях охлаждения в отношениях с Францией и в глаза ему сказал, что "трансваальские дела еще не ликвидированы, что отлив французских капиталов повлечет за собой для Англии финансовую катастрофу, какой не бывало" +39.