В соответствии с инструкциями короля задача Э-Вантеле состояла в том, чтобы раскрыть султану преимущества его дружбы с Людовиком XIV, обосновать необходимость защиты интересов католиков в турецкой империи, содействия проповедникам и иезуитам. Послу поручалось поддерживать права Венеции на остров Крит. Ему следовало убеждать султана и его окружение в том, что турецким интересам отвечало избрание французского принца на польский трон. Турция в этом случае будет иметь дело с дружественной, а не враждебной Польшей.
Французские дипломаты подчеркивали в беседах с турецкими чиновниками, что Франция располагала мощным военным флотом: 150 кораблями, готовыми к выходу в море. Иными словами, по идее Кольбера, посол должен был доказывать, что Франция по своей морской мощи превосходила и Англию, и Голландию. Французская эскадра в количестве 15—20 военных судов постоянно находилась у берегов Леванта 7.
Корабли и пушки... Эти «аргументы» французская дипломатия использовала не только в военно-политических, но и в торговых целях. В инструкции послу, подписанной Кольбером, указывалось, что англичане и голландцы в Восточной Индии имели доходы в 12—15 миллионов ливров в год, а французская торговля оказалась в загоне. Для ее оживления Кольбер решил создать компанию для торговли с Левантом, обладающую необходимым количеством кораблей. Послу поручалось добиться от турецких властей разрешения французам открыть склады в Египте в городе Суэц, на побережье Красного моря, обеспечить безопасность перевозки товаров как по суше, так и по воде до Средиземного моря. Посол убеждал турецких представителей, что этот план выгоден султану. Он получит доходы от пошлин, взимаемых с караванов французских компаний, следующих из Африки в Европу. Э-Вантеле должен был добиваться у турецких властей для французской торговли преимуществ больших, чем у других наций, и прежде всего снижения таможенных сборов с 3 до 2 процентов. В Александрии французская дипломатия стремилась получить склады для товаров из Франции, поступавших во владения султана.
Послу следовало считаться и с интересами марсельских деловых кругов, особенно заинтересованных в турецком рынке. Еще в 1650 году была создана марсельская торговая палата, которая обладала монополией на торговлю с Турцией. Посол переписывался с руководителями палаты и перед выездом в Константинополь обычно беседовал с ними, обобщая их просьбы и предложения. Это были неофициальные дополнения к официальной инструкции.
Кольбер установил таможенный сбор в 20 % со всех товаров, поступавших из Леванта, кроме тех, что разгружались в Марселе. Другие средиземноморские порты из франко-турецкой торговли практически исключались. Порт Марселя был свободен от налогов. Товары ввозились и вывозились без сборов. Облагались только те грузы, которые отправлялись из марсельского порта по суше.
Дени Э-Вантелю не удалось добиться улучшения франко-турецких отношений. Политика султана в отношении Франции была нестабильной. Султан хотел, чтобы Людовик XIV предоставил ему полную свободу действий в Европе. Король не мог пойти на это. Франко-турецких договоренностей добиться не удалось. Посол выехал из Константинополя. Турецкие власти всполошились. Султан послал в Париж своего представителя Сулеймана-ага, который прибыл в Тулон 4 августа 1669 года. Турецкого посланца встречали во французских городах артиллерийским салютом. Ему посылали подарки, в его честь давали балы. А турок, по европейским понятиям, вел себя невежливо. У ворот Марселя, например, он принял поздравления местных властей, даже не сойдя с лошади.
В Париже не имели опыта приема дипломатов из азиатских государств. Задумались: как поступить? Решили, что посла султана примет Юг де Лион. У него дома создали копию турецкого дома. Учли все — вплоть до принятого у турок плана расстановки мебели, вещей. Положили на возвышении большой ковер, сотканный из золотых ниток. Не забыли и о ложе для отдыха. На нем должен был возлежать по турецкому обычаю Лион во время беседы. Придворные находились в соседней галерее и наблюдали через стеклянные двери за необычным спектаклем 8. Но на аудиенции 19 ноября 1669 года сразу же возникли трудности. Сулейман-ага хотел вручить письмо своего повелителя не Лиону, а «императору Франции». Согласно этикету французского двора, послание монарху мог передать только аккредитованный при нем посол.
25 декабря Людовик XIV принял турецкого представителя во дворце Сен-Жермен-ан-Ле. На пышной церемонии присутствовал двор в полном составе. Король сидел на серебряном троне, украшенный бриллиантами королевства. На турецкого гостя, привыкшего к роскоши Востока, это великолепие впечатления не произвело. Он поднялся по ступенькам трона, думая, что король встанет ему навстречу, чтобы принять письмо султана. Этого не произошло. Сулейман-ага был явно недоволен и, не стесняясь, сделал несколько неприятных для французов замечаний. Когда зашла речь о богатстве короля, о его драгоценностях, гость из Турции язвительно заметил, что на лошади султана во время официальных церемоний драгоценных камней значительно больше 9.