Планы Ноай, продиктованные Торси, разбились о сопротивление Юрсен. Она не хотела слышать никаких аргументов, ни угроз, ни обещаний, заявляя вместе с королевской четой, что, если Франция объявит Испании войну, испанцы выступят с оружием в руках против французов. Маршала убедили, что войну со странами имперской коалиции можно и нужно продолжать.
Вернувшись в Версаль, Ноай немедленно сообщил свои выводы королю. Его Величество отбросил колебания. 19 октября Государственный совет решил направить в Испанию 27 пехотных батальонов и 6 тысяч кавалеристов. Ноай выехал для организации военных действий в Руссильон. Людовик писал герцогу Вандому: «Мое решение принято. Следует исходить из того положения Испании, которое Вы мне представили, и использовать, в течение по крайней мере шести месяцев, мои войска, чтобы облегчить католическому королю успех действий, имеющих своей целью сохранение его на троне» 13.
Итак, Ментенон потерпела поражение от Юрсен. По крайней мере, именно так французская королева оценила решения, принятые ее супругом. Своего гнева Ментенон никак не проявила: она всегда внешне безропотно подчинялась монаршей воле. Более того, Ментенон после месяца молчания пишет Юрсен письмо, в котором восхваляет ее «благородное, честное и незаинтересованное поведение». Лицемерие всегда было излюбленным оружием бывшей мадам Скаррон.
Но вопросы войны и мира оставались нерешенными. Между союзницами-противницами расхождения усиливались. Ментенон всеми силами стремилась добиться мира, Юрсен энергично выступала за продолжение войны, замечая, что «следует бояться неожиданных резких действий со стороны Испании, приходящей в ярость от того, что она будет раздроблена». Такая постановка вопроса вызвала недовольство Ментенон. Она писала в Мадрид 10 октября 1706 года: «Вы, мадам, — добрая француженка и добрая испанка — заслуживаете сожаления» 14. Но эта сравнительно сдержанная оценка сохранится недолго. Вскоре супруга короля упрекнет Юрсен в том, что она в большей мере испанка, чем француженка. Это был первый тревожный для принцессы сигнал, правда, не имевший далеко идущих последствий. Дело в том, что дипломатическая ситуация круто изменилась. В Лондоне и Гааге отклонили французские предложения. Людовик XIV 28 ноября 1706 года писал королю-внуку, что больше ему ни о чем не следует думать, кроме войны. И вскоре, 25 апреля 1707 года, англо-португальские войска потерпели поражение от испанцев и французов. Через три дня Юрсен писала Ментенон, что эта победа сделала Филиппа V «настоящим королем Испании».
Все острее сталкивались два противоположных подхода к войне. Ментенон, опасаясь краха монархии во Франции, любыми доступными средствами добивалась мира. Ее поддерживал Торси. Позиция Юрсен была иной. Она понимала, что речь шла о судьбе Филиппа V и его империи, ее личной судьбе, и делала все возможное, чтобы противостоять пораженческим настроениям в Версале. В своих письмах Юрсен убеждала Ментенон в необходимости продолжать войну, в возможности ее выиграть. Она выдвигала оригинальные, хотя и не всегда обоснованные, планы ведения военных действий, укрепления финансов. Сотни писем принцесса отправила французским министрам, генералам, дипломатам. Цель была одна: доказать, что союзники требовали капитуляции, «недостойной французов».
Ментенон оставалась на прежних позициях. 24 мая 1708 года она писала Юрсен: «Действительно, мадам, нам очень необходим мир». Да, военная обстановка продолжала ухудшаться для Франции. Пал на севере страны важный в стратегическом отношении город Лилль. (Именно после этого события папа признал Карла III королем Испании.) Требования руководителей антифранцузской коалиции становились все более жесткими. Но Юрсен настаивала на продолжении войны. Она писала Торси 22 ноября 1708 года: «Вспомните, я умоляю Вас, что Вы еще имеете более 100 тысяч человек во Фландрии. Все идет хорошо в Испании, и это дает основания надеяться на лучшее» 15.
Безвыходная, казалось, обстановка оказывала на Людовика XIV влияние. Он колебался, испытывая давление со стороны «партии мира». В апреле 1709 года король писал Филиппу, что голландцы не хотят лишить его всех владений. При такой политике Юрсен становилась помехой для версальского двора. Понимая это, принцесса (скорее всего рассчитывая получить отказ и в Версале, и в Мадриде) настаивала на своем отъезде. Возражал посол Амело. 30 апреля 1709 года он писал Людовику XIV: «Я считаю очень важным, чтобы мадам Юрсен оставалась при испанской королеве».