В результате Второй Балканской войны разгромленная Болгария приняла условия противников и лишилась не только некоторых своих приобретений в предыдущей войне, но и части собственной территории. Хотя общий баланс обеих балканских войн оказался в пользу России и ее партнеров, тем не менее Балканы так и остались узлом острейших противоречий. Первый секретарь миссии в Белграде, исполнявший некоторое время обязанности поверенного в делах России в Сербии Василий Николаевич Штрандман, в своих «Балканских воспоминаниях» подробно описывает непростой комплекс интриг, которые плелись в то время в Вене и Берлине31.
Как на это реагирует российский МИД? «С Балканского полуострова из всех наших миссий и консульств, а равно и из частных писем в Петербург, – отмечает М.А. Таубе, – приходят известия, что образовавшаяся там коалиция славянских государств подготовляет войну с ослабевшей Турцией: болгары стремятся захватить Адриано-польскую область, сербы – Северную Македонию, Черногория – Северную Албанию… Сазонов, справедливо полагая, что такой новый кризис в «восточном вопросе», очень перепутавший общеевропейские отношения, может привести их к серьезным осложнениям, решает использовать для умиротворения «братьев-славян» свой авторитет русского министра иностранных дел и отправляется в круговую поездку по Балканским странам. Возвращается он весьма довольным сам собою и объявляет в Совете министров, что опасность войны им там совершенно уничтожена…»32
В обзоре международных событий, сделанным перед депутатами Государственной думы 10 мая 1914 г., министр попытался представить в позитивных тонах обострившуюся на Балканах обстановку. Так, он утверждал, что Россия вступила «в более спокойную пору и, хотя еще остается упорядочить многое, однако уже нет той напряженности, которая еще недавно вызывала серьезные заботы»33.
Дав высокую оценку союзу с Францией и «дружбе» с Англией, Сазонов подчеркнул, что Россия продолжает «стремиться к поддержанию давнишних дружеских отношений с Германской империей». Тем не менее он отметил, что «за последнее время было несколько случаев, когда казалось, что эти отношения могут омрачиться, и, если удалось избежать нежелательных последствий подобных инцидентов, то лишь в силу именно упомянутой давнишней дружбы между Россией и Германией и стремлению их правительств и на будущее время сохранить таковую. В этом стремлении правительства, к сожалению, не всегда встречают должную поддержку со стороны печати по обеим сторонам границы. Поддержание тревожного состояния в обществе без достаточного на то основания неразумно, а может быть при известных обстоятельствах и опасно. Поэтому я не могу не высказать пожелания, чтобы печать как германская, так и русская, прекратила бесплодную полемику и более спокойно обсуждала вопросы, касающиеся взаимных наших отношений (в начале 1914 г. в прессе обеих держав вспыхнула ожесточенная полемика, достигшая к середине февраля такого накала, что получила название «газетной войны». – Прим, автора)».
Майская речь С.Д. Сазонова в Государственной думе, составленная в «обтекаемых», «успокаивающих» тонах, удивительно напоминает другой, гораздо более поздний документ из истории советско-германских отношений – Сообщение ТАСС 13 июня 1941 г., в котором излагалась позиция руководства СССР в отношении Германии. В нем, в частности, утверждалось, что «СССР, как это вытекает из его мирной политики, соблюдал и намерен соблюдать условия советско-германского пакта о ненападении, ввиду чего слухи о том, что СССР готовится к войне с Германией, являются лживыми и провокационными», а также то, что, «по данным СССР, Германия неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и Советский Союз, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерениях Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы, а происходящая в последнее время переброска германских войск, освободившихся на Балканах, в восточные и северо-восточные районы Германии связана, надо полагать, с другими мотивами, не имеющими касательства к советско-германским отношениям»34.