Мгновенье он изучал непрошеных гостей расширившимися глазами, после чего отступил назад, покрепче утвердил ноги на земле и воздел вверх правую руку, выставив два пальца.
— Во имя святого Антония и девы Марии, — произнес он, возвысив голос, — сгинь, колдовство проклятое!
Ши почувствовал, что его лицевые мышцы как-то по-новому разгладились. Протянув руку, он обнаружил, что клыки бесследно исчезли. Ши посмотрел на Медора — поэт тоже их лишился.
— Ничего не бойся, отец, — сказал он старику. — Сами-то мы никакие не колдуны, просто нас кто-то заколдовал, и мы немного сбились с пути.
Старик просиял.
— Воистину, воистину, сын мой! Есть множество великих и славных людей породы твоей, что ближе тянутся к господу; хоть и диковинным порой образом. И все они, заметить я должен, уваженье оказывают отшельнику, который ничего не имеет, помимо бедности своей. Куда изволите направлять вы стопы свои?
— В Каренский замок, — ответил Ши, в голове у которого промелькнула мысль, что даже если перед ними самый святой отшельник во всей Гишпании, своим торжественным заявлением относительно бедности он явно хватил через край.
— Тогда дорога перед вами, дети мои. За следующим перевалом раскинулась долина По, а в ней деревенька с тем же названием, где церковь стоит святой Марии Египетской, викарий коей — монах августинский. А еще дальше — развилка…
— Угу, — кивнул Ши, поворачиваясь к Бельфегоре. — Это, видать, та самая долина, по которой направился на охоту за Руджером мой напарник — как раз перед тем, как я повстречал тебя с герцогом Астольфом.
Он снова повернулся к отшельнику.
— В этих краях не показывались какие-нибудь христианские рыцари?
Физиономия старика приняла встревоженное выражение.
— Нет, дети мои, — ответствовал он, — не знаюсь я с людьми воинственными и далек от раздоров их. Тщета это и суета, равно как и золото.
Медор потянул Ши за рукав.
— Воистину, — зашептал он, — нет правды в человеке этом, и наверняка видал он больше, чем говорит. Давай-ка расспросим его с большим пристрастием!
С этими словами Медор нежно огладил рукоять своего кинжала.
Уголком глаза Ши заметил, что на лице Бельфегоры при этом отразилось отвращение.
— Не стоит, — сказал он. — Не знаешь ты этих христианских отшельников, Медор. Чем больше на них давишь, тем упрямей они становятся, а потом, это просто некрасиво. Во всяком случае, теперь мы избавились от этих шайтанских масок и запросто можем выяснить все, что нам надо, в любом другом месте. Счастливо оставаться!
Он махнул рукой отшельнику, который опять воздел два пальца и молвил:
— Господь благословит тебя, сын мой!
Троица заняла свои места на ковре, и Ши продекламировал:
Ничего не произошло.
Ши повторил четверостишье, потом попробовал переставить слова. По-прежнему безрезультатно. Отшельник добро улыбнулся.
Девушка сказала:
— Думается мне, что могу объясненье я дать, сэр Гарольд. Монах сей не только благословил нас, но и экзорсизм произнес противу колдовства, так что какой бы силою не обладал ковер благодаря чародейству твоему, сгинула теперь она, и возврата не будет ей. Не первое это чудо, святыми людьми сотворенное, и не последнее.
— Ты что, и вправду святой? — спросил Ши.
Отшельник смиренно сложил руки.
— В скромности своей, сын мой, стараюсь вести я безгрешную жизнь.
— О боже! — простонал Ши. — По-моему, теперь придется тащиться пешком!
Отшельник заметил:
— Куда полезней для души твоей угнетать плоть, тысячу миль прошагав стопами окровавленными, нежели проехать в праздности даже милю.
— Не сомневаюсь, — отозвался Ши. — Но в данный момент есть вещи поважней моей души, и главная из них — вызволить моего хорошего друга из одной передряги.
Говорил он это через плечо, развязывая Руджеру ноги и устраивая из связанных чалм петлю, дабы использовать ее в качестве уздечки.
В этот момент из пещеры донесся ужасающий рев. Ши навострил уши.
— А не найдется ли у тебя, отец, осла?
Смирение старика уступило место беспокойству.
— Не станешь ведь ты отбирать у меня моего верного и единственного товарища?
— Да нет. Я уже сказал — мы люди честные. Просто мне любопытно, не заинтересован ли ты его продать?
С удивительной для его возраста прытью отшельник юркнул в пещеру и тут же появился вместе с ослом — крупным, крепким на вид животным, что здорово помогло бы им в предстоящем переходе. Ши поинтересовался ценой; отшельник ответил, что служение господу вряд ли совместимо менее чем с пятью византинами — суммой, от которой у Бельфегоры губы сложились в виде буквы «О».