* * *
Коллеги Ши наверняка даже и не заметили перемен в его весьма беспорядочной системе работы. Едва бы они заподозрили, что он давно забросил Хавелока Эллиса и теперь штудирует цикл саг в обработке Альстера и Фениана — и все ради задуманного «путешествия». Коллеги… Если бы кто-то из них внезапно вошел в комнату, то при виде лежащего на столе списка, включающего помимо всего прочего фонарик, пистолет и марганцовку, наверняка решил бы, что Ши попросту собрался на природу, обставив это дело со свойственными ему заскоками.
Но все же Ши тщательно скрывал свои приготовления и приобретенного снаряжения никому не показывал. А среди него были револьвер «кольт» тридцать восьмого калибра с большим запасом патронов, охотничий нож из нержавеющей стали — они от такого металла просто обалдеют, решил он про себя, — фонарик, коробка спичек, дабы сойти при случае за великого колдуна, записная книжка, гэльский словарь и, наконец, «Настольная книга бойскаута» 1926 года издания, наиболее доступный источник кучи полезных советов для туристов, забравшихся в далекие от цивилизации края.
После утомительного дня, наполненного бесконечными опросами несчастных невротиков, Ши отправился домой и плотно пообедал. Затем он облачился в практически не ношенный еще костюм для верховой езды, взгромоздил на плечи поверх пальто для поло рюкзак со всем снаряжением, нахлобучил шляпу с зеленым пером и в таком виде уселся за стол. Там, на разложенных перед ним листках бумаги, красовались логические уравнения, испещренные значками в виде подков, перевернутой буквы «Т» и знаками тождества.
От одного взгляда на эту писанину Ши стало дурно. Ладно, какого черта! Формулы — это порог, а за порогом — мир приключений и романтики. Он склонился над столом и погрузился в чтение, стараясь не вникать в мелочи, а сразу охватить все в целом.
— Если Р равен не-Q, a Q включает не-Р, что равносильно высказыванию или Р, или Q, или ни Р, ни Q, но не обоим одновременно. Но если не-Р не является частью не-Q, то контр-импликативная форма данного суждения…
На столе не было ничего, кроме шести листков бумаги. Всего шести листков, аккуратно разложенных в два ряда в полудюйме друг от друга. Между ними должна была проглядывать поверхность стола, но ее не было. Ничего не было.
— Полный довод, таким образом, содержится в эпихейрематическом силлогизме, главная посылка которого не является выводом антимемы, хотя меньшая посылка, которая либо может, либо не может быть выводом неаристотелевского сорита…
Листы бумаги все еще оставались на месте, но под шестью белыми прямоугольниками раскручивался водоворот бледных разноцветных бликов. Тут были все цвета радуги, машинально отметил он, но фиолетового явно больше. Кружились и кружились они, кружились и кружились…
— Если либо Р, либо Q верно, или (Q или R) верно, тогда либо Q верно, либо (Р или R) ложно…
Кружились и кружились… А он ничего уже не слышат, ничего не чувствовал — ни тепла, ни холода, ни кресла под собой, ничего не видел, кроме миллионов кружащихся разноцветных точек.
Так, ощущения вроде стали возвращаться — температурные по крайней мере. Холодно. И что-то слышно. Какой-то отдаленный свист, вроде как ветер воет в трубе. Блики слились в единую серую массу. Ступни, похоже, во что-то уперлись. Он выпрямил ноги — точно, он на чем-то стоит. Вокруг все серо… и жуткая холодина, ветер заворачивает полы пальто чуть ли не на голову.
Он глянул вниз. Ноги, кажется, на месте. Ау, ноги, привет! Рад вас видеть. Правда, они плотно влипли в какую-то желто-бурую жижу, почти утопившую ботинки. Грязь, видимо, обозначала дорогу, а скорее тропу шириной в каких-то два фута. По краям ее начиналась чахлая серо-зеленая травка. В траве, словно перхоть в волосах, белели снежные хлопья. Шел снег. Темные точки неслись на фоне клубящегося тумана чуть ли не параллельно земле и секли грязную дорогу с едва слышным «тсс…» То и дело Ши чувствовал на лице их холодные уколы.
Вот так. Он своего добился. Формула, выходит, подействовала.
2
— Добро пожаловать в Ирландию, — пробормотал про себя Гарольд Ши и возблагодарил небо за то, что «силлогизмобиль» перенес его сюда одетым и со всем снаряжением. Хорош бы он был, окажись среди этого промороженного ландшафта голым. Все вокруг скрывала серая пелена, но не только из-за снега. Холодный промозглый туман позволял видеть не далее чем ярдов на сто. Дорога перед ним поворачивала влево, огибая небольшой круглый холмик, на склоне которого меланхолически раскачивалось под порывами ветра одинокое дерево. Все его ветви вытянулись в одном направлении, словно ветер уже тысячу лет дул только в одну сторону. Несколько серых листочков, серых и унылых, как и весь окрестный пейзаж, трепетали на ветвях.