Один из этих дирижаблей медленно плывет прямо в сторону крыши, на которой я восседаю с сигаретой в зубах. Он подлетает совсем близко и разворачивается ко мне боком. В гондоле я вижу двух человек: мужчину лет сорока в шикарном костюме и шляпе, который, собственно, и управляет дирижаблем, и молоденькую красотку в платье с глубоким вырезом, которая обнимает мужчину за шею и всеми способами к нему ластится, таким способом показывая, вероятно, неземную любовь к нему. Мужчина мне кричит:
— Добрый день, гражданин! Не подскажешь, где здесь ресторанчик? Забыл как его…
– “Триумф”? — кричу ему в ответ.
— Да, точно, он самый!
— Воооон в той стороне, — тычу пальцем вправо от себя, в крышу гигантской высотки, облепленной рекламными баннерами, — мимо еще двух домов.
Мужчина вглядывается в высотку, разбирает вдалеке вывеску элитного воздушного ресторана “Триумф” и кричит мне:
— Вижу! Спасибо!
Киваю ему головой и показываю большой палец вверх. Спутница мужчины, судя по ее виду, готова напрыгнуть на него прямо здесь и сейчас, внутри гондолы, на высоте двухсот с лишним метров над землей.
Провожаю их взглядом.
Интересное получается дело. В наше время физическое расположение богатых по отношению к бедным стало соответствовать социальному статусу как тех, так и других. Самые богатые в прямом смысле слова живут наверху, бороздят небо, а самые бедные копошатся в грязи на земле. Еще лет двадцать назад состоятельные люди предпочитали выкупать территории за городом, дабы не сталкиваться с простыми смертными. И все же имеющие капитал и его лишенные находились на одной горизонтальной линии. Но сейчас — социальная иерархия налицо. И так, наверное, и должно быть.
Четыре часа дня. К сожалению, сейчас мне придется покинуть мою любимую крышу.
Я прыгаю вниз.
И приземляюсь на балконе собственной квартиры. Я прохожу на кухню, съедаю тарелку салата, одеваюсь и выхожу на работу в вечернюю смену. Идти мне придется недалеко.
Я работаю официантом. В элитном воздушном ресторане “Триумф”.