4. Августин сказал: По какой причине те души, которые должны перейти через Христа от смерти к жизни, впали в смерть?
Фортунат сказал: Соблаговоли продолжить и опровергнуть, что нет ничего кроме Бога.
5. Августин сказал: Нет, ты соблаговоли ответить на вопрос, который тебе задан: какая причина предала эти души смерти?
Фортунат сказал: Нет, ты соблаговоли сказать, есть ли что-то, кроме Бога, или все вещи в Боге (utrum aliquid sit praeter Deum, an omnia in Deo sint).
6. Августин сказал: На это я могу ответить, что Господь пожелал, чтобы я узнал, что Бог не может подвергаться какой-то необходимости, или насилию, или повреждению в любой части. И поскольку ты это тоже признаешь, я спрашиваю, по какой необходимости он послал сюда души, которые, как ты говоришь, должны вернуться через Христа?
Фортунат сказал: То, что ты сказал: что Бог открыл тебе, что Он неповреждаемый, также как Он открыл это и мне; нужно ли искать причину, как и зачем души пришли в этот мир, так что теперь по справедливости Он освобождает их от этого мира через своего единородного Сына, Ему подобного, если кроме Него ничего не существует?
7. Августин сказал: Мы не должны разочаровывать присутствующих, и от вопроса, предложенного для обсуждения, переходить к другому. Итак, оба мы исповедуем, и мы согласны, что Бог неповреждаем и нерушим, и не может никаким способом чему-то подвергаться. Из чего следует, что твоя ересь ложна, ведь она говорит, что Бог, когда он увидел, что его царству угрожает уничтожение и разрушение, послал силу, которая вступила бы в битву с родом тьмы, и что из-за этого смешения наши души трудятся. Мой аргумент краток, и как я полагаю, любому человеку ясен. Если Бог никак не мог пострадать от рода тьмы, потому что Он неповреждаем, то Он послал нас сюда, чтобы мы тут страдали, безо всякой причины. Но если что-то может пострадать, оно не неповреждаемо, и ты обманываешь тех, кому ты говоришь, что Бог неповреждаем. Ведь это твоя ересь отрицает, когда ты объясняешь ее до конца.
Фортунат сказал: Мы ощущаем в себе то, о чем нас учит апостол Павел, который говорит: “ощущайте то, что и Христос Иисус, который, будучи сотворенным в форме бога, хотя это и не ограбление быть равным Богу; но опустошил себя, получив форму раба, будучи сделанным подобно людям, и по внешнему виду воспринимался как человек (et habitu inventus ut homo), он унизил себя, и был послушен даже до смерти”. Это мы ощущаем и о себе, что и о Христе, который будучи сотворенным в форме бога, был послушен даже до смерти, чтобы показать аналогию нашим душам. И как он показал в себе что-то аналогичное смерти, и воскрес из мертвых, показав, что он от Отца, также, как мы считаем, будет и с нашими душами, потому что через него мы будем в состоянии стать свободными от смерти, которая или чужда Богу, или принадлежит Богу, и милосердие Его прекращается, и имя освободителя, и дела того, кто освобождает.
8. Августин сказал: Я спрашиваю, как мы пришли в смерть, а ты говоришь мне, как мы освобождаемся от смерти.
Фортунат сказал: Так сказал апостол, чтобы должны ощущать о своих душах то, что показал нам Христос. Если Христос страдал и умирал, то и мы тоже.
9. Августин сказал: Всем известно, что католическая вера заключается в том, что наш Господь, который и есть власть и мудрость Бога, и Слово, через которое были сделаны все вещи и без которого ничего не могло быть сделано, стал человеком, чтобы нас спасти. В том человеке, которым он стал, он показал то, о чем ты сказал. Но мы сейчас задаем вопрос о сущности самого Бога (nunc de ipsius Dei et ineffabilis maiestatis substantia quaerimus) и его невыразимого величия, может ли кто-то его поранить, или нет. Ведь если кто-то может Его поранить, то Он неповреждаем. Если ничего не может повредить сущность Бога, а это и собирался сделать темный род, против которого, как вы говорите, Бог вел войну до основания мира; и во время этой войны, как вы утверждаете, мы, то есть души, которые сейчас проявлены в ожидании освободителя, перемешались с разного рода злом и стали причастны смерти. Ведь я возвращаюсь к этому простому положению: если Он мог быть поранен, он не неповреждаем; если не мог, то Он жестоко поступил, послав нас сюда на страдание.