Семёныч напрягся, но позволил проверить пульс. Ромига, критически хмыкнув, подорвался из комнаты. Пока он чем-то где-то шуршал и позвякивал, Семёныч вяло изучал обстановку. Потолок и стены некий мастер искусно расписал психоделическим абстрактным рисунком. От созерцания голова закружилась сильнее.
Старый геомант прикрыл глаза, собрал волю в кулак и попытался понять, что произошло, пока он прощался с жизнью и валялся без сознания? Небось, вся их затея улетела псу под хвост? Нет? Забыл дышать, обнаружив грозное, совершенное в своей убийственной простоте плетение. Почти готовое. "Ромка сделал это? Из моей и своей крови? Увидел, догадался, успел? Ах ты, шельма!" Из глубин памяти долетел ласковый голос бабы Шуры: "Высшее счастье учителя -- видеть, как ученик растёт выше тебя. Поймёшь когда-нибудь сам". Тёплые пальцы коснулись щеки, не сразу сообразил, что наяву. Вздрогнул, открывая глаза. Перед носом -- большая кружка с чем-то горячим и ароматным, за ней маячит физиономия нава. Довольная, деловая, ни капельки не виноватая:
-- Выпьешь, сразу полегчает, -- чутьё говорило то же самое, и старик не стал возражать.
Ромига помог ему сесть, заботливо подоткнул подушки, вложил тяжёлую посудину в подрагивающие от слабости ладони.
-- Ром, кажется, мне больше нечему тебя учить.
-- Пей, потом поговорим.
Правда, стремительное возвращение к жизни -- слишком захватывающее ощущение, чтобы вести разговоры и думать. Уже отдавая Ромиге пустую кружку, Семёныч сообразил, что на вкус там была изрядная дрянь, но организм требовал добавки. Напоминал и о других нуждах. "Пожалуй, я теперь даже встать смогу. Но лучше бы пока с чьей-нибудь поддержкой. Неудобно просить..." Однако Ромига не испытывал ни малейшей неловкости, опекая чела, и тот успокоился.
Ещё через полчаса, накормив Семёныча вкусным и плотным завтраком, нав заявил.
-- Вот теперь ты в порядке. Есть вопросы, спрашивай.
Старику, правда, стремительно делалось лучше. Но вместе с силами возвращались эмоции и воспоминания. Он таки изрядно злился на чёртова нава: за пережитый смертный ужас, за удар со спины... Ромига внимательно выслушал мат в три этажа. Уважительно присвистнув, переспросил.
-- А где вопрос?
-- У меня нет к тебе вопросов, -- буркнул Семёныч. -- Сам вижу, лучше узора там было не сплести. Спрашивать моего согласия времени не было. Но я всё равно очень хочу оторвать твою дурную башку. Своими руками.
-- Хочешь, на, -- Ромига спокойно подставил голову.
"Ну, точно, Черныш после каверзы!" -- разом нахлынули воспоминания, как вызволял хвостатого приключенца из неприятностей, как, в конце концов, потерял. Только на символический подзатыльник всей злости старика и хватило.
-- Нет уж, зараза, живи теперь долго и счастливо! -- говорил, нет вопросов, а после короткой неловкой паузы всё-таки спросил. -- Ром, ты убил бы меня, если бы не было другого выхода?
-- Да. Но я хотел найти другой выход, искал и нашёл, -- нав почти не улыбался сегодня, будто решил дать отдых лицевым мышцам, и взгляд потяжелел. Вины там не было. Было другое, чего старик пока не мог расшифровать. Уважение?
-- Ром, перестань на меня смотреть, как на экспонат в музее!
-- Как ботаник на цветок папоротника. Семёныч, я крупно задолжал тебе. Очень не люблю быть должником. Думаю, чем расплатиться?
Чел открыл рот для привычного: свои люди, сочтёмся. Но под взглядом нелюдя осёкся. Собеседник сейчас не источал угрозы. Однако ожидал ответа всерьёз и по существу. Старый геомант увидел ещё один маленький узелок, который следует завязать правильно:
-- Ром, помнишь, с чего всё началось? Я не захотел, чтобы мои знания и опыт улетели в трубу крематория. Потому взялся тебя учить. Потому помогаю выжить и не постою за ценой. Нас очень мало, таких. Встретишь собратьев по дару, оберегай и учи, если попросят. Любого генстатуса, -- Семёныч тщательно, по складам, выговорил последнее слово. -- Обещаешь?
-- Слова достаточно?
-- Достаточно, -- Семёныч знал: в мире магов принято по-особому скреплять важные обещания. Сам, например, жизнью поклялся молчать о некоторых снах. Но чутье не велело вешать на ученика лишний груз клятв и заклятий. Данного слова Ромига не забудет, по мере сил исполнит, и хватит этого.
-- Обещаю, -- нав прикрыл глаза, лицо сразу показалось осунувшимся и усталым. -- Так... Один длинный аркан мы замкнули? Спичка сломана не зря?
Семёныч коротко, победно улыбнулся.
-- Да!
Встретил ответную улыбку. Подумал: "Солнце ярче всего светит под тучи, а сердца ликуют на краю пропасти". Вслух ничего подобного не сказал. Тряхнул широким и длинным, как Японское море, рукавом халата.