Гермиона решила: пока есть хоть три доказательства, что Снейп не конченый социопат, она не будет считать его таковым. К тому же Министерство Снейпа оправдало, а следовательно, он не был фанатиком идеи чистоты крови! Министр магии Кингсли поспособствовал, что Снейпу вручили орден Мерлина и в качестве награды какую-то модную модель метлы. Нет-нет, он точно не социопат, а тест из журнала явно врал! Ну и что, что написал его Фрейст-Кутини? Даже гении ошибаются. Эвтаназия никак не связана с социопатией. Она здесь ни при чем. Признаться, сама Гермиона никогда не задумывалась об этом явлении, но и однозначно против не была. Так что вопрос, действительно, не в счет!
Как только со Снейпом стало понятнее, работа пошла продуктивнее. Хогсмид накрыло ливнем.
Ранним утром, ближе к половине пятого, когда небесная синева и туман никак не могли разделиться и порождали мистическую красоту, гулять в холодрыге которой не возникало желания, Грейнджер поставила точку и сладко зевнула. Одна глава исследования готова. Теперь нужно дождаться Драко, чтобы обсудить дальнейшие действия.
Гермиона прогнулась в спине, почувствовав тяжесть окаменевших мышц, и поняла, что если ляжет, то проспит до полудня, а потом целый день будет ощущать себя не лучше переспелых тыкв Хагрида. Спасти мог только животворящий эликсир. Главное — продержаться до вечера, а там хоть в восемь, хоть в семь лечь. Но зелья закончились. Грейнджер заварила кофе. Из кружки поднимался ароматный пар. Ее замерзшие ладони посильнее вцепились в теплый керамический сосуд. Стрелки часов подползали к пяти. В сладкой уличной дремоте кто-то тихо постучал. Могло показаться, что это последние капли дождя соскальзывают с крыши и бьются о подоконник. Тук-тук, тишина. Тук-тук, тишина. Тук-тук-тук-тук!
Взяв блюдце и поставив на него чашку, Грейнджер вяло приблизилась к окну. На подоконнике Снейпа сидел крупный непальский филин. Он нетерпеливо заявлял о себе. Очевидно, открывать ему не собирались. Поздней осенью, когда сыро и холодно, подняться из теплой постели в пять утра и подставиться мерзкой руке холода — определенный подвиг. Гермионе даже испытала удовольствие, представив, как Снейпу придется все это проделать. Птица не оставляла стекло в покое. Пять утра — с ума сойти! Кому понадобилось так рано вести переписку с зельеваром? Бедное животное. Не удивительно, что оно желает побыстрее разделаться с поручением. Кажется, филин начинал злиться.
Сначала Гермиона наблюдала с улыбкой. Стук относился к тому самому виду раздражающих звуков, игнорировать которые невозможно. Вот он — идеальный будильщик. Гермиону Грейнджер захватило ликование. Тук-тук-тук! Тук! Тук-тук! А потом почти плоский ритм, не дающий слуху передышки. Сонливость как рукой сняло.
Внезапно окно с грохотом приподнялось. Появился по пояс обнаженный Снейп. Свесившись через подоконник, он поймал отпрыгнувшего филина. Птица издала вопль и забила крыльями. Когтистой лапой она толкалась в не менее хищную лапищу — бледную, со вздутыми венами руку. Снейп и филин двигались слишком быстро для уставшего зрителя. Иногда мелькала пожирательская метка. Летели перья. Снейп исторгал ругательства, скалился. Филин метался то в одну, то в другую сторону, угрожающе клекотал, царапался. Лицо Снейпа искажалось гневом. В одно движение он затащил почтовую птицу в дом, но получил клювом в палец и разжал хватку. Филин выпал, заносился и залетал, как обезумевший, по комнате и, судя по глухим грохотам, что-то сбивал на своем пути.
Мрачный Снейп схватился за раму окна, готовясь вот-вот пресечь бегство пернатой, как заметил в доме напротив объемный белый силуэт — Грейнджер в объятии одеяла. Она, созерцая его напряженные плечи и суженную по-мужски талию, отпила кофе и поставила чашку на блюдце. Самое главное — выражение ее лица — полное спокойствие, безмятежность. Снейп задумался, а не страдает ли Грейнджер лунатизмом. В этот момент удача улыбнулась филину. Он выскочил в окно и с победоносным хохотом исчез в дымке тумана. Снейп поджал тонкие губы и с громыханием рамы закрыл окно.
— Вот. Же. Черт… Да он конченный…— протянула Грейнджер и, наконец, ее бледные, как рисовый пергамент, щеки покраснели. Над горизонтом показалось солнце.
Часть 3
В пять утра у Снейпа отобрали сон, причем ни сон, ни Снейп друг друга не хотели покидать. Подушка не помогла заглушить стук. Окно клевали усердно, с тем раздражающим ритмом, от которого возникает желание немедленно ощипать и зажарить исполнителя. Северус открыл глаза с озлобленным рыком. Залитый сиренево-синей мутью потолок казался зефирно-нежным и вызывал в Снейпе желание немедленно заколотить окно, чтобы сломать, испортить царившую здесь сказочность. Зачем он только въехал в этот малфоевский дом!