***
– Это всё дядя Женя, он вечно так... а мама с папой с ним даже не спорят, бесполезно. Как же хорошо, что всё закончилось...
Татьяна скинула туфли и прямо в своем балахоне упала на кровать, предварительно свалив в кучу все подушки. Я её понимал, после пережитого застолья спина у неё, наверное, болела неимоверно, тем более что она не смогла отказаться от высоких каблуков – того ещё орудия средневековых пыток.
– Надо было никому не говорить, забежали бы тишком, потом похвалились бы, – согласился я. – Но я тоже рад, что всё позади.
Я прислушался к себе. Эту женщину я впервые увидел семь месяцев назад и в тот момент очень хотел, чтобы она стала моей, хотя и не подозревал, что она буквально принадлежит Высоцкому – тому самому, который в моем будущем был настоящей легендой. Казалось, где я – старший лейтенант госбезопасности, один из тысяч, не имеющий никаких привилегий – и где эти люди, которые для меня из января 1972 года какие-то персонажи из старых-старых сказок. Но в итоге всё повернулось так, что и я уже не старлей, а целый майор всё той же госбезопасности, и Татьяна, как оказалось, вовсе не вещь в распоряжении легендарного барда. Правда, они разошлись в этом году и в той версии истории, которая была до моего вмешательства, и случилось это как раз из-за ребенка – но тогда это был ребенок Высоцкого, а теперь этот ребенок – мой.
Был ли я от этого счастлив? Пожалуй, да, даже очень. Теперь у меня есть семья, а это дополнительный стимул, чтобы сражаться с врагами моего государства насмерть. Я вовсе не хотел, чтобы Татьяна проходила через те испытания, через которые прошли все актеры в девяностых – отсутствие работы, нищенская зарплата, необходимость калымить на стороне... К развалу СССР ей было пятьдесят – не самый лучший возраст для актрисы, чтобы пересобирать карьеру заново, я сходу не смог припомнить ни одного примера такого перевоплощения. Так что пусть всё идет своим чередом, а Татьяна спокойно выходит на сцену Таганки – или любого другого театра, который она выберет, если не захочет возвращаться к Любимову и Высоцкому – и играет те роли, которые будут подходить её возрасту и таланту.
Но для этого мне надо было кое-что сделать, причем уже сейчас у меня было для этого всё необходимое. Уже на выходе из управления меня поймал дежурный, который передал мне письмо в самом обыкновенном конверте, на котором было написано: «Как обещал. Ю.В.». Дежурный при этом делал страшные глаза, тыкал пальцем в потолок, указывая, откуда поступило это послание, и, наверное, удивлялся спокойствию, с которым я вскрыл этот конверт. В нем была короткая записка – две фамилии, два адреса. Маленков и Молотов, поселки Удельная и Жуковка-2. В одну нужно было ехать с Казанского вокзала, в другую – с Белорусского. [2]
Тянуть с этим особого желания не было. Но если Татьяна захочет завтра посетить семью – значит, так тому и быть.
– Ты не хочешь завтра прокатиться в симпатичный дачный поселок на Рублево-Успенском шоссе? – спросил я очень нейтральным голосом.
Почему-то мне показалось правильным начать эти визиты с Молотова.
– Зачем? – она запрокинула голову, чтобы видеть меня.
– Нужно встретиться с одним человеком, но к нему просто так не попасть, – объяснил я. – Сейчас мне дали на это разрешение, а потом могут и отобрать. Но если не хочешь... свет, мягко говоря, не ближний – минут сорок на электричке с Белорусского вокзала.
Татьяна мгновение задумалась, смешно наморщив лоб.
– Нет, давай съездим, раз нужно. Я там никогда не была, хотя Володя... он рассказывал, что там очень непростые люди живут.
– Это точно, непростые, – улыбнулся я. – А тот, к кому мы поедем – самый непростой из них. И я не знаю, как нас примут. Надо будет хоть что-то к чаю купить...
***
Электрички до станции Усово ходили не просто редко, а очень редко. С учетом того, что в это время поезда часто отменяли по самым разным причинам, я был морально готов к тому, что всё сорвется. Конечно, можно было просто вызвать такси – и, наверное, это было правильнее всего, но я почему-то не хотел подъезжать к даче опального главы МИД как какой-то хлыщ.
Но нам с Татьяной повезло – расписание оказалось верным, а электропоезд шел по расписанию. И уже в полдень субботы мы с ней стояли перед небольшим двухэтажным домиком, который можно было описать одним словом – запущенный. Но звонок на калитке работал исправно, и когда я нажал на кнопку, из дома вышла не старая ещё женщина.