Но даже так к середине восьмидесятых от диссидентского движения остались рожки и ножки, вот только оказалось, что проблема гораздо глубже и шире. Вскоре началась перестройка, страну начали рвать по границам республик – и в результате порвали на пятнадцать частей, причем первую скрипку играли вовсе не диссиденты, на борьбу с которыми были фактически потеряны годы. Пятое управление упустило все остальные направления, в том числе и процветающий в союзных республиках национализм, который как раз был врагом более серьезным. Диссиденты обеспечили бандеровцам и прочим лесным «братьям» передышку лет на десять, которых тем вполне хватило.
В общем, это было дело, которое могло обеспечить мне целый год бравурных отчетов и хороших показателей. Когда группа под моим руководством доведет Якира и Красина до суда и той пресс-конференции, сверху прольется водопад наград – всяких медалек, орденов, ордеров на квартиры, премий и новых званий. Конечно, меня вряд ли сделают подполковником – всё же год для такого карьерного рывка очень малый срок, – но потом мне наверняка поручат что-то не менее вкусное... В общем, года через три я буду сидеть в центральном аппарате и поплевывать в потолок под непосредственным руководством товарища Бобкова. Но и только. Для страны это дело не только не нужно, но и вредно.
К тому же через три года наступит семьдесят пятый год. В восемьдесят втором умрет Брежнев, ещё через год – Андропов, потом – Черненко, за ним – Горбачев, который пока секретарил в Ставрополье и не думал, что доберется до самых высот советской иерархии. Ну а Горбачев начнет свою перестройку, которая будет означать конец всего. Ещё через несколько лет всем нам в Комитете придется активно каяться, чтобы остаться на свободе, и ещё более активно лизать задницы новым демократическим правителям, если мы вдруг захотим продолжить работать по прежнему профилю. Мне будет всего сорок восемь лет – в принципе, хороший возраст, чтобы замутить собственный бизнес под прикрытием оставшихся в системе коллег. Но ещё лучше для этого возраста – не осваивать новые способы выживания, а заниматься тем, что знаешь и умеешь. И развилка для меня находится не там, в 1991-м, а здесь, в кабинете полковника Денисова.
***
– Насколько широкие полномочия у группы? – спокойно спросил я.
Денисов с усилием пожал плечами.
– Достаточные, чтобы решить поставленную задачу.
Я промолчал, ожидая продолжения, хотя видел, что начальнику очень не хочется про это говорить. Его можно было понять – диссидентов уровня Якира всегда вело центральное управление, московская «пятка» была на подхвате, а тут Лубянка проявила неслыханную щедрость. Это дело выглядело достаточно простым и богатым на награды, такими просто так не разбрасываются, а потому опытный Денисов видел во всем этом какой-то подвох. Правда, у него не было моего послезнания, поэтому он не знал, чего опасаться, а потому боялся сразу всего. Но привычка к подчинению у него тоже имелась, к тому же создаваемая следственная группа решала – пусть и на время – мою проблему. Ведь мне действительно уже не было места на уровне управления – ещё бы, целый майор, которому прожженный диверсант Чепак дал очень лестную характеристику.
– И какая задача стоит перед группой? – я не собирался сдаваться и лишь надеялся, что Денисов выгонит меня не сразу.
– Якира задержали на два месяца... – нехотя сказал полковник. – Предполагается, что за это время следствие будет завершено. Группе ставится задача определить степень вины подследственных и выйти в суд с вескими доказательствами этой самой вины.
Мне захотелось завыть на луну. Всё обстояло примерно так, как я и предполагал – начальство хочет по-быстрому извлечь из дела Якира и Красина все возможные дивиденды, что, в принципе, логично. Но в центральном аппарате сидят далеко не дураки, там понимают, что за два месяца управиться нереально, потом придется выходить с ходатайством о продлении следствия, придумывать для этого какие-то доводы, краснеть перед высшим руководством. В общем, легкое дело на глазах превращалось в геморрой гигантских размеров – и его решили тихо слить на московское управление, которые и будут крайними.
– Юрий Владимирович, по какой статье задержали Якира? – спросил я.