***
В принципе, в Сумах я сделал всё, что мне поручали и даже немного больше, так что теперь полковнику Денисову волей-неволей придется выполнять своё обещание. По возвращении в Москву я должен буду получить майорские погоны. Правда, в перспективе маячило какое-то разбирательство на тему моего морального разложения, но я за собой никаких грехов не помнил и к возможному полосканию моего белья относился равнодушно. Мою жизнь в системе Комитета и в этом времени описывало совсем другое уравнение, в котором, по сути, оставалось лишь одно неизвестное.
Увеличение размера и количества звезд на погонах, как правило, должно приводить к соответствующему восхождению по служебной лестнице, иначе смысла в этом немного. Если я стану майором, но по-прежнему буду всего лишь руководителем группы в московском управлении, то это будет неправильно – грубо говоря, моя должность окажется ниже, чем та, на которую я могу претендовать. Помимо всего прочего, это означает, что в этих самых майорах я зависну надолго, может, навсегда, если не случится ещё чего экстраординарного. Но такие вещи дважды подряд не проходят – меня и так экспрессом протащили через две ступеньки, да и в Сумах поставили на весьма высокий пост, который никак не соответствовал опыту, имеющемуся у «моего» Орехова...
Это означало лишь одно – я опять оказался в центре игры, которыми славятся спецслужбы всего мира. Моя командировка в Сумы, скорее всего, была классической ловушкой и не менее классической проверкой – некий Орехов едет в забытое богом областное управление, обделывается там по самые уши, свидетелем этого является проверенный боевой товарищ, который по итогам операции пишет правду про то, «каким он парнем был». И всё. Орехов возвращается в Москву, майора ему, разумеется, никто не дает, потому что он провалил всё, что только можно, и остается этот капитан на своей невеликой должности, где и тянет лямку в соответствии со штатным расписанием. Рабочие лошадки в Комитете всегда нужны, но никто не обещал, что каждая из них будет получать вкусную морковку на ежедневной основе.
Примерно так и должны были сложиться обстоятельства, будь на моём месте «настоящий» Виктор Орехов. Но капитан Орехов в моём исполнении во время командировки показал себя хорошо, в пьянстве замечен не был и сумел наладить работу пятого отдела – да и всего этого направления – на твердую «четверку». Ещё и убийство сумел раскрыть, преступника задержал, да и о едва не выигранном республиканском конкурсе художественной самодеятельности среди областных управлений КГБ забывать не стоит. Настоящее чудо, а не сотрудник.
В общем, я возвращался со щитом, уготованную мне роль рабочей лошадки явно перерос, и теперь моему начальству нужно было куда-то меня пристраивать. В принципе, меня можно было ставить, например, заместителем начальника отдела – для нашего управления как раз майорская должность. Но у Денисова имелся заместитель – я с ним пересекался мало, хотя должен был, когда вышел на Якира, но тогда мной занялся сам полковник. И у меня были сомнения, что ради такого классного меня изменят штатное расписание нашего управления или сделают ещё что-то в этом роде.
Скорее всего, на мою победу никто не закладывался. Полковник Денисов Орехова знал, как облупленного, знал его возможности и его потолок, выше которого этот товарищ прыгнуть не мог при всём желании. В принципе, тот Орехов даже идею про иноагентов мог выдать только в своих влажных фантазиях, а не в реальной жизни – не говоря о том, чтобы на равных общаться с известными диссидентами и не менее известными артистами.
Всё это я осознал ещё в феврале, когда переваривал ссылку в Сумы, но решил тогда, что буду делать, что должно – и будь, что будет. И пусть мой успех будет моим же провалом, никакой Денисов не сможет доказать, что меня подменили – у меня есть полный доступ к памяти «моего» Виктора, я мог использовать её круглосуточно и в полном объеме, и поймать меня на противоречиях у него не выйдет.
Наверное, единственным, что я провалил в этой командировке, была ситуация с Тонькой-пулеметчицей. После побега Антонина Гинзбург успешно скрывалась уже два месяца, и я грешным делом надеялся, что её никогда не найдут. Впрочем, о моём провале знал только я сам – все остальные были уверены, что я очень неплохо справился с убийством лесника, который оказался бандитом из локотской шайки времен Великой Отечественной войны.