– Я это вижу, – улыбнулся Эзра. – Но я также вижу, что эти занятия не приносят желаемого результата.
Девочка перехватила обруч рукой и с силой бросила его о землю. Он подскочил и, прокатившись по полу, с гулким звоном ударился о кованый сундук в углу.
– Ничего не выходит.
– Ты слишком строга к себе, – ответил юноша. – Мало кто может похвастаться таким же талантом, как у тебя. Постой, – позвал он, видя, как она развернулась к нему спиной и стала собирать какие-то вещи. – Агана?
Но она не ответила. Эзра замер, не зная, как ему поступить дальше. В напряжённой тишине прошло около минуты, покуда её не нарушил тихий девичий голосок:
– Га̀йде.
– Что ты сказала? – юноша поднял голову и встретился с чёрными, как две бусинки, глазами девочки.
– Меня зовут Гайде, – повторила она. – Огненная Агана – это лишь имя для толпы. Как у тебя. Ты ведь не Анхель, верно?
– Верно, – улыбнулся акробат. – Я Эзра.
– Эзра? – её тонкие брови взметнулись, будто крылышки степной тиркушки. – Это ведь не испанское имя?
– Нет. Восточное.
– Как и моё, – обрадовалась Гайде. – Я вовсе не испанка, хоть и похожа.
Она поднялась на носочки и слегка покружилась, словно для того, чтобы Эзра мог получше разглядеть её и убедиться в правдивости сказанных ею слов. Затем, внезапно остановившись на середине виража и поглядев на укатившийся обруч, она опустила плечи, и лицо её снова погрустнело.
– Мне ни за что не осилить этот каскад*, – произнесла она и направилась в сторону сундука. Опустившись на землю, Гайде прислонилась к нему спиной и сердито скрестила руки на груди.
Эзра поглядел на неё и отчего-то отчётливо вспомнил один день из своего детства, когда впервые упал с невысокого каната на резиновый мат. Тогда весь мир показался ему серым и враждебным, а ноющая ушибленная коленка настойчиво подмывала бросить всё и пойти заняться чем-нибудь более подходящим. Но таинственная темнота под куполом цирка, мерцающие пылинки в тусклом свете – как же они манили его! И он понимал, что ни за что не попадёт туда, если не преодолеет это расстояние, ступеньку за ступенькой, трапецию за трапецией.
Улыбнувшись своему воспоминанию, Эзра подошёл к девочке и опустился с ней рядом.
– Ты слишком сильно хочешь достичь совершенства, – сказал он. – Но оно никогда не придёт, если ты не научишься быть свободной. Всё искусство акробатики основано на умении призывать свободу в тело в самый нужный для тебя момент. Будь то прыжки по канатам или жонглирование огнём.
Юноша повернул голову и успел заметить, как лёгкая улыбка скользнула по губам Гайде, хотя она изо всех сил старалась сохранить хмурое выражение лица. Тогда Эзра по-дружески поддел её плечом, и девочка сдалась, невольно рассмеявшись:
– Я знаю, знаю! Что надо быть свободной, что надо двигаться плавно, но… Какая тут свобода, когда этот чертов обруч так и норовит выскользнуть у меня из рук!
– Потому что ты пытаешься удержать его. Никому не нравится, когда его удерживают насильно. Вместо того, чтобы держать – лови. Позволяй ему ложиться в твои пальцы, а не вырываться из них.
– Это лишь красивые слова.
– Вовсе нет! Наука ловкости состоит в том, чтобы найти идеальное равновесие между свободой и напряжением внутри себя. Вот представь. Есть два сосуда, соединённые между собой тонкой трубкой, – Эзра поднял руки и попытался изобразить сосуды. – Вода из более высокого должна попасть в более низкий. Если в первом будет лёд, второй останется сухим. Так же, как и если в верхнем будет лишь пар – второй снова останется сухим, потому что ни лёд, ни пар не смогут пройти по трубке и заполнить его.
Гайде молчала и лишь не мигая смотрела на плавные движения акробата.
– Но если мы нальём в первый сосуд чистую воду, – продолжил юноша. – Тогда она заполнит собой трубку, и пускай хоть по капле, но в конце концов нижний сосуд неизбежно наполнится до верха. Понимаешь, о чём я говорю?
Девочка кивнула и уставилась на него широко открытыми глазами. От её заворожённого взгляда Эзра рассмеялся.
– Ты самый благодарный слушатель из всех, что у меня были, – заметил он.
Гайде подхватила его смех.
– Я поняла, что ты имеешь в виду, – увлечённо сказала она. – Нужно быть гибким, уступчивым и терпеливым, как вода. И тогда сможешь принять форму любого сосуда. То есть, – она быстро поправилась: – сможешь выполнить любой трюк.
– Не любой и не сразу, – мягко поправил её Эзра. – Но путь к достижению цели станет определённо приятней и проще.
Девочка радужно улыбнулась ему и, обхватив колени руками, подняла глаза к своду шатра.
– Мне так этого не хватает… – неопределённо протянула она. – Бедный Бельтран! Он так намучался со мной, пытаясь научить меня жонглировать. И всё равно мне ещё очень далеко до его мастерства.
– Зато у тебя есть преимущество – твоя юность и гибкость. Вряд ли Бельтран сможет так же ловко вскочить на руки или растянуться в шпагате, как это делаешь ты.
– Конечно, – Гайде согласно закивала головой. – Но что мне с того? Abuelo** и Чико смешат людей, Марселино и Каридад – отличные наездники, Артуро – силач, Гаспар – акробат. А кто я, если во мне половина от жонглёра и половина от гимнастки?
– В этом вся суть, – ответил Эзра. – Ты можешь быть кем захочешь, ведь у тебя, в отличие от других, есть целых два пути.
– Могу! – фыркнула она. – Только пытаясь идти по этим путям одновременно, я в итоге не достигаю ничего.
– Ты не права, – возразил ей юноша. – Я не знаю ни одного человека, который мог бы повторить то, что ты умеешь уже сейчас.
Гайде пожала плечами. Её чёрные косы почти расплелись, и несколько прядей беспорядочно разметались по спине. С минуту она молчала, глядя в сторону и напряжённо о чём-то думая. Эзра захотел сказать ей что-нибудь ободряющее, но она вдруг снова заговорила сама, и на этот раз её голос был очень тихим и робким.
– Мне ведь всего пятнадцать… Знаешь, давным-давно, когда я жила в небольшом таборе у Серседы, одна цыганка укладывала меня спать, укрывая одеялом из шерсти и льна. Она обычно гладила мои волосы, вот так, – девочка подняла руку и легко провела ладошкой по серебряным прядям юноши. – И всегда приговаривала: «Спи, мой огонёк, спи! Пусть звёзды освещают твой путь в царство великой Мах. Пусть она споёт тебе колыбельную и убаюкает на своих руках».
Эзра внезапно изменился в лице и устремил свой взгляд на девочку, почти перестав дышать.
– Ещё она рассказывала мне о далёких краях, – продолжила Гайде. – Где плещутся океаны песка, женщины носят длинные платья, и лица у них закрыты до самых глаз. Вместо лошадей по земле ходят диковинные горбатые животные, на которых торговцы возят еду и одежду. И всё там другое – и язык, и пища, и церкви, и даже солнце! – девочка мечтательно обвела глазами шатёр. – Хотела бы я побывать там… Она сказала мне, что я родом из этих земель, и что в моих жилах – та кровь. Но это слишком невероятно, чтобы быть правдой, – она покачала головой.
Изумлённый, Эзра смотрел на Гайде, не веря своим ушам.
– Это слишком невероятно, чтобы быть правдой, – прошептал он, повторяя её последние слова.
Девочка встрепенулась и, обхватив ладонями его руку, с надеждой в глазах спросила:
– Я же когда-нибудь попаду туда, Эзра? Это не может быть слишком далеко! У нас есть кибитка, и двое крепких лошадок. Вот было бы приключение! – она восторженно затормошила его плечо.
Юноша собрался было ей ответить, но в тот же миг в шатёр вбежала Каридад и, едва переводя дыхание, взволнованно защебетала:
– Вот ты где! Наконец-то я нашла! Люди ждут тебя, Эзра, им нужен ты! Мы все остались на площади, но они настойчиво выкрикивают твоё имя!
Услышав это, Гайде вскочила на ноги и потянула юношу за руку.
– Пойдём! – она буквально потащила его за собой. – Ну пойдём же!
Едва успев осознать происходящее, Эзра поднялся и отправился вслед за ней, всё ещё продолжая удерживать её хрупкую ручку в своей ладони.