Диего размашисто кивнул головой.
– Пять узлов! – повторил Гаспар. – Далее, пока никто не видит, ты возьмёшь это, – он резко протянул парнишке небольшую складную наваху****. – И перережешь тот канат, что посередине, только его! Понял? И после этого убирайся оттуда на все четыре стороны, чтобы никто тебя не видел.
Диего прикоснулся правой рукой ко лбу, пытаясь сымитировать жест отдачи чести.
– Замётано, амиго. Только плата уж слишком мала за такой риск…
– Ах ты щенок! – акробат буквально до крови впился пальцами в руки юнца. – Чёрт тебя дери, на, подавись! – он в сердцах швырнул ещё пару монет прямо в лицо Диего.
Парень нагнулся и стал шарить в темноте по земле, пытаясь нащупать их. Когда же все до единой были найдены, он лишь в очередной раз хмельно ухмыльнулся и пролепетал:
– Вот и договорились, амиго.
– Ничего не забыл? – грозно навис над ним Гаспар. – Пять узлов, режешь тот, что посередине и сматываешься.
Диего кивнул, шатающейся походкой вывернул из подворотни и исчез.
Оставшись в одиночестве, мужчина прикоснулся рукой ко лбу и только сейчас обнаружил капли холодного пота, стекающие по лицу. Лихорадочным взглядом он посмотрел на свои дрожащие ладони и прошептал:
– Лишь бы этот тупица не перепутал канаты. Девчонка должна остаться жива.
Комментарий к 14. Один взмах клинка
*Déjame ir, canalla, de lo contrario estarás en un gran problema! (исп.) – Отпусти меня, негодяй, иначе у тебя будут большие неприятности!
**Vagabundo (исп.) – бродяга
***Hijo de perra (исп.) – сукин сын
****Наваха – испанский складной боевой нож
========== 15. Знатная дама ==========
В шатре неподалёку от сцены царил полный хаос. До выступления оставались считанные минуты, и артисты с неимоверной скоростью сновали из угла в угол, проверяя реквизит, одежду, разминаясь и успокаивая друг друга. Каридад без умолку задавала Марселино вопросы о том, не забыл ли он проверить лошадиные упряжки, расчесать гривы и хвосты, закрепить украшения. Тот со стоическим спокойствием односложными ответами успокаивал её, словно маленького ребёнка. Чико расправлял манжеты на своём костюме, Бельтран в очередной раз повторял коронный трюк своего выступления, перебрасывая каскады шариков из одной руки в другую. Пилар помогала Гайде застегнуть пуговицы на белом платье, в то время как девочка разминала руки, крутя пару тренировочных обручей на ладонях. Её настоящие обручи забрал Эзра, чтобы вымочить в небольшом блюде с жиром и маслом и затем поджечь.
Гаспар, сидевший в углу, будто каменная статуя, не отводил горящего взгляда от юноши с седыми волосами. Его уверенность и плавные движения выводили мужчину из себя, а представляя оборванный канат, чьи лохматые концы плавно раскачивались в воздухе, Гаспар едва мог унять дрожь в теле. Где-то глубоко в душе еле слышный голос совести упрекал его за подлый поступок, но он старательно заглушал его мыслями о скорой славе и неизбежном успехе. Невольно его губы складывались в зловещую усмешку.
Внезапно полог шатра приподнялся, и показалась взлохмаченная голова Артуро.
– Эзра, ты здесь?
– Да, Артуро, – не поднимая головы, ответил тот.
– Какая-то дама спрашивает тебя, говорит, что ей обязательно нужно побеседовать с тобой.
Артисты замерли как один, недоумённо переглядываясь. Обведя их глазами и вытерев руки о небольшой отрез льняной ткани, юноша медленно поднялся на ноги направился к выходу. У самого порога он лишь на мгновение успел перехватить пристальный взгляд Гайде и скрылся за пологом.
Щурясь от яркого света, Эзра разглядел недалеко стоящую от него хрупкую фигуру. Подойдя ближе, он узнал донью Агату. Девушка была заметно взволнована и нервно комкала в руках небольшой платочек. Почтительно поклонившись, юноша с улыбкой поздоровался с ней.
– Buenas tardes*, сеньора.
– Buenas tardes, – смущённо ответила она. – Я… лишь хотела узнать, всё ли у вас в порядке, всего ли достаточно… Если наши слуги могут быть ещё чем-нибудь вам полезны, только скажите.
– Благодарю вас, они прекрасно справились со своей работой. Мы получили всё, что было необходимо, и совсем скоро будем готовы начать выступление.
– Я рада это слышать, – донья Агата несмело улыбнулась и подняла глаза на юношу. – От души желаю вам сегодня удачи. Ведь на вас пришли посмотреть одни из самых высокопоставленных господ королевского двора. Мой муж… даже пригласил Его Величество на личной аудиенции присоединиться к нашему торжеству.
– Как? – воскликнул Эзра. – Король Карл посетит вас этим вечером?
– Боюсь, что так, – подтвердила девушка. – Его Величество дорожит доном Карлосом и его верностью. И королева Мария Луиза также, – еле слышно добавила она.
– Вы, кажется, не совсем этому рады?
– О, нет, что вы! Каждое семейство позавидовало бы нашему положению. Они могут лишь мечтать о таких знакомствах.
– И всё же… – Эзра старался быть как можно деликатней. – Вы говорите это потому, что искренне в это верите, или же ваше положение обязывает вас придерживаться такого мнения?
Румянец прилил к щекам доньи Агаты и она потупила взгляд, снова начав теребить платок тонкими пальчиками.
– У каждого из нас своя роль, – наконец тихо произнесла она. – Мы все во что-то играем, если хотим добиться успеха.
– И вы тоже хотите?
– Этого хотят все, я полагаю.
– Но вы не уверены?
– Я… – она замялась. – Я не знаю, что вам ответить. Думаю, всё, что мне нужно, это спокойствие.
– Даже ценой ваших душевных терзаний и неудобств?
– С чего вы решили, что меня мучают душевные терзания? – девушка вдруг запальчиво вскинула голову. – Я лишь рассуждала о законах нашего сословия.
– Мне кажется, в таком законодательстве очень мало места уделяется чувствам, если уделяется вообще, – мягко ответил Эзра.
Донья Агата молча повела головой.
– Чувства… Это привилегия свободных людей. Всё великое в этом мире строится на долге и расчёте.
– Всё временное строится на этом. А вечное – как наука, поэзия, музыка – совсем на другом.
– Вы хотите сказать – искусство, – она улыбнулась. – Но правление и дипломатию тоже можно назвать искусством.
– Только служат они другим целям, – возразил юноша. – Власти, обогащению, обретению могущества.
– Это плохо?
– Это по-другому. Только от вас зависит, какие цели вам ближе.
– Вы рассуждаете очень странно, – задумчиво протянула донья Агата. – Право, я прежде не встречала человека, похожего на вас.
Она пристально взглянула на Эзру.
– И эти волосы… Почему они полностью седые? Разве вам так много лет?
– Это подарок, – тихо ответил акробат, и его голубые глаза внезапно озарились. – От Луны.
Изумление на короткое мгновение отразилось на лице девушки, но затем она от души рассмеялась.
– Хорошо, что вы не утратили способность к иронии перед таким вечером, – она прижала руку с платком к груди. – Вероятно, это именно то качество, которое позволяет вам так великолепно выступать. Вы будто вкладываете душу в каждое движение. В отличие от всех остальных акробатов, которых я видела за свою жизнь… Они лишь механические куклы по сравнению с вами. У вас есть история, рассказ, накал страстей. У них же нет ничего, кроме отточенных трюков. И то не всегда… Должна признаться, это такая скука.
Слегка наигранным жестом девушка приложила ладонь к виску, но вдруг, словно опомнившись, резко встрепенулась и, шагнув к Эзре, взяла его за руку.
– А ваша роза! Я до сих пор вспоминаю её. Я никогда не видела ничего подобного… То представление на площади…
– Оно и для меня было одним из первых, – промолвил юноша, но, глядя в удивлённые глаза Агаты, быстро спохватился: – В Мадриде, разумеется. До этого я выступал лишь во Франции и представить себе не мог, что когда-то буду удостоен такой чести…