Женщина прищурилась, быстро пробегая глазами по строчкам, но её напряжённое выражение внезапно сменилось искренним удивлением.
– Ты сам хоть прочёл, что здесь сказано?
– Что там, мама? – подскочила Нина, заглядывая в послание из-за материнского плеча.
– Разумеется, прочёл. Только ума не приложу, верить этому или нет.
– Конечно, верить! – воскликнула Камилла. – По крайней мере, если он не вернётся до вечера, это будет единственным шансом убедиться в том, что с ним всё в порядке.
– «Представление цирка «Арранке» – цирка с более, чем двухсотлетней историей… в день святого Исидора» – прочла вслух Нина. – Он что, собирается выступить сегодня на центральной площади в составе этого цирка? Когда он успел туда попасть? Он говорил тебе что-нибудь, мама?
– Нет, естественно, не говорил! – женщина схватилась за сердце. – Он меня с ума сведёт.
– Ты слишком драматизируешь, – заметил Энрике. – Сварить тебе кофе?
– Лучше принеси сердечных капель, – наигранно пожаловалась Камилла. – Этот ребёнок просто сплошное приключение.
– Ты ещё Нину ребёнком назови, – отозвался муж, уходя в другую комнату. – Двадцать пять лет парню.
Женщина лишь отмахнулась и снова углубилась в напряжённое чтение. Если верить оставленному посланию, Эзра ждал всю семью сегодня вечером на центральной площади, где пройдёт выступление старинного цирка. Повертев бумажку в руках, Камилла вдруг нашла короткую надпись, написанную мелким почерком, явно отдельно от официального приглашения.
«Я знаю, что ты сейчас волнуешься, мама. Не стоит, поверь. Успокойся и приходи вечером на площадь. Люблю тебя и всех вас.
Эзра»
«Вот засранец» – выругалась про себя Камилла, однако не смогла сдержать улыбки.
***
Когда семья дель Сокорро добралась до Пласа Майор к назначенному времени, тот тут же пожалела, что не сделала этого хотя бы на час раньше – каждый метр площади был заполнен людьми, они напирали друг на друга, кричали, воодушевлённо обсуждая предстоящее действо. Когда Энрике, наконец, смог пробраться в более свободное место, протащив за собой жену и дочь, он услышал, как люди наперебой произносили имя Эзры, махая в воздухе письмами, подобными тому, что он нашёл сегодня утром.
– Прости, амиго, – обратился он к одному парню. – Что за бумажка у тебя в руке?
– Приглашение, – с горящими глазами ответил тот. – Ты разве не получал? С утра у каждого жителя Мадрида в почтовом ящике было несколько таких писем. Ими будто завалили весь город. Одного понять не могу – кто этот Эзра, если смог поставить на уши всю столицу.
Камилла окинула взглядом площадь и обомлела – действительно, каждый из пришедших держал в руке уже знакомое им письмо.
«Что ты задумал?» – ошеломлённо обратилась она к сыну в своих мыслях. Подняв голову наверх, женщина с беспокойством начала осматривать невероятной длины канаты, растянутые над всей площадью, с кое-где подвешенными на них горящими лампами. Они слегка покачивались, развеваясь на ветру, придавая окружению вид таинственный и неземной. Камилла продолжила бы и дальше неотрывно изучать их, если бы Нина резко не толкнула её в бок и с широко раскрытыми глазами не указала куда-то в сторону дворцовых крыш.
В тот же самый миг со стороны заходящего солнца на фоне неба появилась блеснула фигура человека в белоснежном костюме. Восхищённый вздох пронёсся по толпе, но его тут же заглушила внезапно грянувшая со всех сторон музыка. Таинственный акробат с ловкостью взобрался на высокую крышу и, раскинув руки в стороны, спрыгнул прямо в центр площади.
Камилла в ужасе закрыла лицо руками – она узнала Эзру. Нина судорожно схватила её за плечо, от неожиданности забыв рассчитать силу пальцев.
Белоснежный акробат приземлился прямо на переплетение канатов в центре и, совершив троекратное сальто в воздухе, принялся с умопомрачительной скоростью порхать над людьми, перемещаясь по всему периметру Пласа Майор. Зажжённые огни широко раскачивались от его прыжков, а ритмичная музыка заводила публику, заставляя людей одного за другим присоединяться к дружным апплодисментам.
Однако прошло и минуты, как со стороны востока показалась вторая фигура – более хрупкая и изящная. Она расположилась на противоположной крыше, гордо сжимая в вытянутой руке два горящих обруча.
Энрике наклонился к жене, чтобы докричаться до неё сквозь гудящий вокруг шум:
– Кто это? Там, наверху!
– Без понятия! – взволнованно ответила Камилла, продолжая с замиранием сердца следить за опаснейшими трюками акробата. – Кто бы ни был, надеюсь, он знает своё дело.
Тем временем Эзра подобрался почти вплотную к дому, на котором стояла огненная фигурка, и зацепившись ногами за канат, протянул к ней руки. И когда фигурка бесстрашно прыгнула ему навстречу, он мягко подхватил её, закружив в неимоверном танце, позволяя парить над площадью и горящими обручами едва не касаться зрителей.
– Она почти девочка! – воскликнула Нина, пристально вглядываясь в партнёршу своего брата. – Это же очень опасно!
– Я сама знаю, что опасно, – отозвалась Камилла, думая, что дочь обратилась к ней.
После безумного вращения акробаты взялись за руки и, галантно выводя огненными кольцами живописные орнаменты, принялись вместе исполнять прыжок за прыжком, перепрыгивая с каната на канат, то разбегаясь, то снова встречаясь в центре площади. Каждый из зрителей в этот момент не отказался бы от дополнительной пары глаз – настолько необъятным и чарующим было зрелище.
Они были подобны двум птицам, парящим в небе, наслаждающимся свободой. Они были ослепительно красивы, потому что только свобода рождает красоту. И они были счастливы, потому что только дело, одно на двоих, может подарить настоящее счастье.
В самом конце выступления, когда люди уже не могли поднять рук из-за долгих аплодисментов, юноша и девочка, всё ещё держась за руки, вновь взобрались на одну из восточных крыш и лёгким движением скинули обручи в толпу. Горящие подвесные лампы вдруг погасли, погрузив площадь во тьму. И в тот же самый миг из-за плотных облаков выглянула ослепительная полная луна, озарив своим светом публику, дома, растянутые канаты, мрачные лампы, огромную статую короля Филиппа Третьего.
Но ярче всего в лунных лучах засияли волосы белоснежного акробата. Отблески серебра, словно волшебный венец, окружили его образ, заставив всех до единого устремить свои взоры на восток, в сторону неба и миллиардов мерцающих звёзд, ни одна из которых, впрочем, не смогла затмить его сияющего лика.
***
– Они все смотрят на тебя…
– Они смотрят на нас, – покачал головой Эзра и взглянул на неё.
Гайде показалась ему ещё полее хрупкой, но в то же время неизмеримо гордой и своенравной, как само огненное пламя. Девочка порывисто дышала, но на её лице не было ни тени страха.
– Твоя рана… – начала она, но юноша перебил её, усмехнувшись:
– Была бы лучше, если бы кто-то аккуратнее хватался за меня.
Гайде звонко рассмеялась, сильнее сжав пальцами ладонь своего друга.
– Я боялась не успеть. Вы ехали так быстро, что я еле нагнала вас.
– И это самое удивительно, что ты когда-либо делала.
Девочка подняла на юношу глаза.
– Так и есть, – кивнула она. – И я никогда не стану жалеть об этом.
– Я стану жалеть лишь о том, что едва не покинул прошлое без тебя.
– Не надо… Хотя бы не сейчас. Ты, удивительный человек, путешественник сквозь века, сын трёх матерей – насладись тем, что твоё по праву. Погляди туда – они все любят тебя, Эзра. Ты – их маленькое чудо. Ну же. Просто гляди вниз, вот так, как я, – и она отвернулась, устремив взор на восторженную толпу.
Но Эзра продолжал смотреть на Гайде, и её слова эхом звучали у него в голове. Пройдёт совсем немного времени, и из неё получится великолепная гимнастка, думал он. А может быть, и не только…