«Он настоящий ангел» – пронеслось в голове у потрясённой Агаты. Девушка прижала руки к груди и не дыша следила за парящим в воздухе акробатом.
Мало кто заметил появление красавца Гаспара, облачённого в тёмные одежды, специально, чтобы подчеркнуть контраст между артистами. Выйдя на сцену и увидев лишь поднятые головы, мужчина снова ощутил это странное стеснение в груди, будто его сердцу не хватало места между рёбрами. Однако он попытался подавить это и, как ни в чём не бывало, подпрыгнул, ухватившись за самый нижний канат. Через пару прыжков он поравнялся с белоснежным ангелом, и уже уставшая восхищаться публика снова восторженно зааплодировала.
Теперь они кружились вдвоём, символичные тьма и свет, добро и зло, ангел и демон. Гаспару нравилась эта роль, хотя он не был ни тьмой, ни демоном. Могущество, исходящее от его образа, и устремлённые на него девичьи взгляды придавали ему сил и азарта.
Спустя несколько минут умопомрачительных виражей и сложнейших поддержек, среброволосый юноша прыгнул на вертикальный канат и, переплетя его между коленями, закружился над сценой. Затем внезапно резким движением достал из-за пазухи небольшую розу и, раскачав канат своим весом, подлетел к изумлённой публике. За долю секунды успев разглядеть в толпе стройную молодую девушку в платье из серого шёлка он, не задумываясь, ловко протянул ей цветок и снова стремительно отдалился, оставив её судорожно сжимать в руках его неожиданный подарок.
Восторгу зрителей не было предела. Под оглушительные крики и шум двое акробатов изящно спрыгнули на землю и, взявшись за руки, принялись низко и часто кланяться, едва переводя дыхание.
Не замечая недовольства на лице своего супруга, донья де Леон, напрочь забывшая о приличиях, во все глаза смотрела на удивительного юношу, жалея о таком скором завершении номера и продолжая прижимать к груди алую розу.
Комментарий к 9. Роза для прекрасной сеньоры
*Arranque (исп.) – порыв, начало, решимость
**Ángel Volador (исп.) – букв. «летающий ангел»
========== 10. Успех ==========
С упоением Эзра спускался с помоста. Мог ли он о таком мечтать! Будучи ещё ребёнком, он часто представлял себя цирковым артистом, прячась ночами под одеялом и маленьким фонариком освещая фотографии гимнастов, жонглёров, наездников, фокусников и дрессировщиков. В его воображении возникал волшебный мир искусства, грации и мастерства. Циркачи казались ему самыми смелыми и сильными людьми на всём белом свете.
И вот теперь он сам один из них. От чего так долго своей заботой пыталась отгородить его Камилла. Но он был по-настоящему счастлив. Его тело утопало в свободе и бурлящей энергии, хотелось бежать со скоростью ветра, плыть через моря и океаны, лететь над бескрайними просторами. Он дышал полной грудью. И зритель любил его. Блаженно прикрыв глаза, Эзра невольно улыбнулся.
– Это какое-то чудо! – бросилась к нему Каридад, и он, крепко обняв её, закружил над землёй. Девушка была на седьмом небе от восторга и беспрестанно выкрикивала: – Меня кружит сам Анхель!
Марселино, стоявший неподалёку, лишь покачал головой. Ему было немного стыдно за свою спутницу, но он не хотел лишать её этой маленькой радости.
Когда Эзра осторожно опустил Каридад, та молниеносно коснулась губами его щеки и, покраснев, подбежала к своему кавалеру, смущённо оглядываясь на акробата. Но он лишь в очередной раз улыбнулся и направился в сторону их становища. Гаспар, следовавший за ним и наблюдавший всю эту сцену, слегка скрежетнул зубами – его труд был не меньшим, однако подобной похвалы от Каридад он так и не дождался. Теперь чувство, зародившееся ещё на сцене, начало понемногу обретать более ясные черты. Гаспар ощутил, как зависть медленно впивается когтями в его сердце. Он вдруг осознал, что выглядит хуже и умеет меньше. Это открытие больно полоснуло по его самолюбию. С нескрываемой обидой он глядел на идущего впереди Эзру.
Юноша, однако, внезапно повернулся и по-дружески обнял Гаспара.
– Спасибо тебе, – сердечно прошептал он. – Без тебя этот номер никогда бы не увидел свет.
Его спокойные и душевные слова ещё больше разозлили мужчину. «Да ты к тому же и святой» – подумал он с досадой. – «Кажется, тебе самое место среди монахов».
Не заметив внутреннего негодования своего товарища, Эзра продолжил путь. Ему хотелось побыть одному, в своих мыслях и мечтаниях.
К помосту он вернулся только спустя час, под самый конец представления. Уже почти стемнело, разгорячённая публика встречала громкими возгласами и Чико с Бельтраном, показавшим мастерство жонглирования, и Марселино с Каридад, исполнившим многочисленные трюки верхом на своих гнедых лошадках. Особо они восторгались силой и мощью несокрушимого Артуро, сумевшего поднять в воздух на специальных плечных качелях не только толпы желающих и галдящих ребятишек, но и тяжелейшие предметы вроде бочек с вином и кальвадосом.
Подобного успеха Бельтран не помнил уже много лет. После каждого выхода своих артистов на сцену он всё горячее и горячее благодарил Всевышнего за так внезапно появившегося сребровласого акробата. Эзра, воодушевлённый происходящим не меньше старика, подошёл к нему в тот самый момент, когда Пилар, раскланявшись в финале своего выступления, сходила с помоста.
– Поздравляю, Бельтран. Это такой успех.
– Погоди, – с ноткой гордости протянул тот в ответ. – Сейчас мы накормим этих ротозеев ещё кое-чем напоследок.
Старик усмехнулся и, похлопав юношу по плечу, в который раз за вечер вышел к толпе.
– Дамы и господа! – воскликнул он. – В благодарность за ваше внимание и щедрость разрешите преподнести вам прощальный подарок – огненная Агана из самого сердца Андалузии со своим восхитительным фанданго!
И тут же мимо Эзры стремительно пронеслась хрупкая девочка в красном платье с тремя небольшими зажжёными обручами в руках. Буквально взлетев на сцену, она закружилась на месте под восхищённые окрики зрителей и затем внезапно застыла, похожая на каменное изваяние.
Сбежавший с помоста Бельтран схватил акробата за руку и порывисто прошептал:
– Гляди, гляди внимательнее!
Эзра, повинуясь, старику, устремил глаза на девочку.
Как только зазвучал бурлящий перебор гитары, она изогнулась всем телом, закинув обручи за спину и вращая их на своих тонких кистях. Хриплый и распевный голос певца понёсся над площадью, и девочка, прыгнув через руки назад, начала плавно выводить обручами ровные круги перед собой, поочерёдно то перекатывая их по плечам, то подбрасывая в воздух.
Спустя несколько мгновений один из музыкантов поднялся со своего места и начал звонко выстукивать пальмас*, задавая музыке скорый темп. Взметнув резким движением подол своей красной юбки, огненная Агана принялась с невероятной скоростью вырисовывать в воздухе фигуры цветов и огромные полумесяцы, поднимая, раскидывая и затем снова собирая руки у груди, подкидывая и ловя обручи то спереди, то за спиной. Её тёмные косы, казалось, были словно живые. Изгибаясь подобно двум змеям, они повторяли каждое движение юной танцовщицы. От беспрестанных вращений платье металось над сценой, будто пламя на сильном ветру. И всё в этом действе было пронизано необузданной, неукротимой стихией.
Заворожённый диковинным зрелищем, Эзра не сводил с девочки восхищённого взгляда. Никогда прежде он не видел так самобытно исполненного фламенко. Юноша продолжал бы смотреть вечно, но вдруг незаметно подошедший Чико потянул его за рукав.
– Тебя спрашивает знатная пара, – сказал он. – Требуют, чтобы ты вышел к ним немедленно.
– Нельзя ли подождать? – с досадой в голосе спросил юноша. Ему так хотелось увидеть выступление Аганы до конца.
– Сказали «немедленно», будь они неладны, – пожал плечами Чико.