Они пока спасают мою нежную фотокожу от рубцов и смертельно опасных ран.
Если выживу после этой кладбищенской поездки, то сошью себе штаны из брезента или из стального листа.
Олла и Еня (я решила называть их сокращенными именами, я же - Васа, а не Василиса) бежали за мной, размахивали руками-крыльями, кричали ободряющее.
У них нет шансов впрыгнуть в вагон, и у меня нет возможности в него пролезть золотым ужом.
- Еня! Ты легкая пушинка! По мне забеги в вагон, как по трапу парохода! - я нашла в себе силы и смекалку - так рыбак копает червей на рыбалку, а выкапывает бриллиант. - Потом меня затащишь, а вдвоём мы Оллу поднимем подъемным краном. - Высказала, и ужаснулась, впереди, за поворотом показались столбы - оторвут мне руки.
Столбы двигались в мою сторону, оказались палачами.
По мне прошмыгнула коза - не мышка по весу, но - овца, или коза длинношёрстая.
Еня влетела в вагоне, подтягивала меня - силища у Дюймовочки многотонная.
Я вползла, тут же развернулась на четвереньках, показывала умение цирковой собачки Жужи.
Протянула руку налитой Ольге.
С безысходным ужасом поняла - не успеем до первого столба.
В глазах Евгении тоже плеснул страх Чёрной дыры.
Вопреки ожиданиям, балерина подпрыгнула - невесомо, будто пружинка золотая в ней распрямилась, в часиках.
Поднялась на уровень дверного проема, и мы лишь подтолкнули, дали правильное направление балерине.
Она вкатилась вовремя - столб чиркнул острой бритвенной гранью по правой руке.
- Вы еще моё pas de basque не видели!
Покажу при случае, во время побега из крысятника! - Олла перевела застуженное страхом дыхание, не сказала нам спасибо, потому что подружка не благодарит подружек.
В уютной компании девочки понимают друг дружку без ненужных липких слов: - ЭЭЭЭ! Командир! А где еда?
- Еда! Жизнь! Светлое Будущее - ТАМ! - Сантьяго показал кривой правой рукой (на ногте указательного пальца татуировка - чайка, проткнутая стрелой) на приближающееся серое здание со мхом и березкой на крыше.
Поезд двигался по эстакаде, высоко над землей, и здание оказалось внизу.
- Прыгайте, подражайте мне!
Кто останется в поезде - полетит на Луну!
- Может быть, Луна не так уж и плохо?
На Луне, наверно, люди и звери живут дружно? - Еня - девочка фея - произнесла задумчиво: то ли хохмила умело и скрывала улыбку, то ли верила в Луну.
- АГА! Люди - отверженные, эрудиты и проштрафившиеся дивергенты.
И звери, ожившие в камне! - наливная балерина Олла согласно мотнула головкой - так аист раскланивается перед лягушкой. - Луна очень пугает Сантьяго, если он вставляет её в разговор вместо чёрта.
Одно я знаю - на Луне нормальной еды не найти.
Поэтому Луна - не для меня! - Олла нечаянно наступила на ногу худенькому мальчику в белом жабо - вокруг горла повязан кокетливый шарфик времен французского Короля Льва Бессмертного.
Я с интересом наблюдала за сменой времен года на лице мальчика с раздавленной ногой: сначала лицо побелело первым снегом - зима, затем появились робкие полянки зелени с фиолетовыми надувшимися жилками - весна, зелень усилилась, и буйство красок превратило лицо мальчика в яркую поляну - лето, и, наконец, краски пожухли - кровь отливала от напряженного лица - пришла осень.
В конце осени мальчик завопил от боли, верещал сорокой в проруби.
- Заткнись, авокадо! - фея Еня приказала и показала мальчику со всеми временами года кулачок.
Кулак маленький, наверно, от Дюймовочки Еня пришила.
Мальчик перестал верещать, но не от испуга перед сахарным кулачком феи.
Он (и все мы) следил за разбегающимся - олимпиец перед прыжком через коня - командиром.
Вагон поравнялся с тюремным зданием (где еда и наше Светлое Будущее).
- ААААААА! Мать ихнююю! - Дивергент Сантьяго, командир отряда смелых, с воплем предсмертного ужаса оттолкнулся от порога вагончика и прыгнул через пропасть, разделяющую вагон и здание.
Красивой птицей марабу Сантьяго летел к крыше: миг, и командир окажется на мшистой поверхности, спортивно перекатится, встанет на бронзовые ноги, расставит руки в стороны и скажет: "Здравствуй, Мир!
Повторите, кто может!"
Но до прекрасного Мира и мига не дошло.
Дивергент Сантьяго уцепился за край крыши, болтался, пытался подтянуться, отчаянно ругался, визжал не понарошку.
В кино главный герой подтягивается и оказывается в безопасной зоне.
Пальцы Сантьяго не выдержали напряжения, тухлый старый гнилой проржавевший карниз не выдюжил.
Всё вместе привело к катастрофе - Сантьяго полетел вниз, в черную бездну между железнодорожным путём и стеной мрачного здания - нашей казармы.
- Да чтоб вас перекосило! УУУУУУ! МИРАЮЮЮЮ! - вопль Сантьяго затухал в аду под нами.
Мальчики захихикали, подталкивали друг друга к выходу из вагона - так пингвины толкаются при выходе на лёд.
Дружной гурьбой дивергенты, рожденные самцами, посыпались в двери.
Они воспринимали ужас, как компьютерную игру в танки.
В компьютерных играх герои не умирают, у них сто жизней.
Погиб, перезагрузился, купил чит, и снова живой и здоровый, а вокруг горы золота, красавицы, почёт, слава, уважение.
- Не хочу на Луну! - за мальчиками выпрыгнула первая из девочек - Первая могиканша!
Ребята пытались крабьими клешнями рук уцепиться за край крыши.
Расстояние подобрано с расчетом - чтобы никто не спасся и не оказался на высокой крыше с березками и жизнью.
В последней надежде пассажиры адского поезда искали пальцами травинку, сучок, выступ, зацепку, железяку на гладкой стене (в фильмах главный герой хватается за гвоздик и спасается - запрыгивает в окно к балерине, которая в это время принимает ванну).
Надежда умирала под ладонями дивергентов.
- Я даже в вычурном tour en lair не перелечу через расщелину! - Олла задумчиво смерила взглядом расстояние, набрала в лёгкие воздух - превратилась в шар братьев Джузеппе.
Наши соратники поневоле срывались в пропасть, летели, переворачивались вверх копытами, вопили, визжали горными синицами.
В вагоне остались я, Еня и Олла - максимально удаленные друг от друга по весу и по росту.
Здание заканчивалось, потому что всё в жизни заканчивается - аксиома ботаников.
Я не верю в это высказывание смерти.
Мне по душе индийская философия с бесконечным количеством перерождений: умер, а потом возродился цирковой пушистой кошкой, академиком собакой, или муравьём безухим.
- Умираем вместе? - Еня жизнерадостно предложила, схватила Оллу за левую руку.
Девочка балерина больших форм крепко сжала мою модельную лапку, поместила её в тиски своей ватной ладошки.
- Что же это, барышни? Я еще слишком молода, чтобы умерла в аду! - я трепыхалась листиком березы на ветке осины.
Мой призыв остался без комментариев.
Еня - лодочка лоцман - рванулась к спасительной крыше нашей столовой и спальни (казарма).
За феей пушечным ядром вылетела балерина с собачкой на веревочке.
Я - собачка пудель, а моя рука - веревка.
Волна воздуха ослепила, выбила слёзы.
Рука моя инстинктивно уцепилась за жизнь - за край крыши.
Наш прыжок оказался удачнее, чем прыжки Сантьяго и других дивергентов.
Краем левого глаза и сознания я видела Еню - она почти перекатилась через бортик крыши.
Но почему мы взялись за руки ТАК, а не по-другому?
Самая крепкая и весомая из нас - Олла - держалась за мою левую руку и за правую Ени.
Схватиться за крышу балерина не могла ничем!
У меня мелькнула фраза из романтических фильмов:
"Отпусти меня! Ты должна жить!"
Героиня упрашивает жениха, но он стискивает фарфоровые зубы, напрягает стальные мускулы и втаскивает невесту на край скалы.