Мысли прорвали плотину.
Вот, значит, чего хотел отец – превратить меня в безмозглого фамилиара, чтобы насиловать во всех смыслах этого слова. Чтобы иметь полезное тупое существо, зверька с человечьим телом и vis-системой filii numinis!
НЕНАВИЖУ!!!
Перед глазами стояла мысле-картинка из прошлого Ники. Этого! Этого мне желал отец! Он хотел так поступить со мной, родным ребенком. Я должна была расти в глуши, общаясь только с тупым домовым, набираться сил от природы, не осознавать себя! Не осознавать себя никак! Быть тупым духом природы! Не знал папочка, не знал, что мама, умирая, смогла помочь мне, сделала подарок – vis-зрение. Да, последнее желание невинного, идущего на смерть, осуществляется. Есть неотменимые законы. Убил!!! Календулу убил!!! Маму убил! Скормил волкам. Мне уготовил участь хуже смерти. НЕНАВИЖУ!!!
– НЕНАВИЖУ!!! МРАЗЬ!!! – я попыталась в крике выплеснуть хоть часть раздирающей меня ярости.
Я горела и сгорала в этой ненависти.
Ничто не могло ее остановить, не за что было зацепиться.
Я умирала.
Умирала в огне ненависти.
Две искры в сердце и рацио сопротивлялись разрушающей черноте охватившей меня. Я могла думать, несмотря на черно-багровый костер, которым стало мое тело. Избавиться… Как же избавиться от этой ярости? Убить! Убить его! Я не смогу жить с этой ненавистью. Не смогу. Как исторгнуть ее?
Я догорала, теряя последние крохи силы, мысли путались, последним отчаянным усилием я выкрикнула клятву и вместе с ней попыталась вытеснить из себя жрущую меня черноту.
– Клянусь жизнью убить отца при встрече!
Мир пошатнулся, как от удара огромного колокола. Чернота, ненависть и ярость, вышла из меня и уставилась невидимыми глазами, как живое существо. Прицениваясь, сдержу ли я клятву, отдам ли ей жизнь Винье или всё же лучше забрать мою. Я выставила руку, защищаясь от нее.
– Клянусь. Убить. При встрече, – словно растолковывая ей, произнесла я. А затухающее сознание выдало образ стилета, который я воткну в его гнилое сердце. Чернота ухмыльнулась и собралась в одну точку, нет… Не точку – стилет.
На этом всё. Сознание погасло.
28
Я пришла в себя от крови. Кто-то поил меня кровью. Зачем? Нет, я не хочу. Тепла! Дайте мне Света и Тепла. Я не хочу этой отравленной обжигающей крови. Но она всё лилась в меня, заполняя пустоту. Хозяйничала.
Я открыла глаза. Седрик. Надо мной.
– Очухалась, розочка. Что ж ты натворила, глупышка, а? – ласково произнес он. Но тон мне не понравился, в интонации читались голод и угроза. – Чуть не истаяла, дурочка.
– Отпусти, – мне все же удалось это произнести, хоть и еле слышно. Глаза полуволка раздраженно сузились.
– Куда тебя отпустить? Ты подыхаешь. Мне пришлось покормить тебя.
– Хватит. Больше не надо.
– Ты не соображаешь от опустошенности. Мне виднее, надо или не надо!
– Х-х…– челюсти сомкнулись. Он мысленно отдал приказ силе, чтоб я заткнулась – и я заткнулась. Ведь во мне сейчас только его сила, своей нет.
В глазах Седрика мелькнуло что-то похожее на раскаяние. Мгновения, превратившиеся для меня в часы, в нем шла борьба, он понимал, что поступает плохо, что нельзя меня, пустую, накачивать чуждой темной силой, но…
Холодное красивое лицо вдруг стало звериной маской.
– Так надо! Раз это случилось, значит, так надо! – выкрикнул он, пытаясь оправдаться не передо мной, пред собой, – Просто… Просто… – ложь не хотела сходить с его губ. К кормлению то, что он собрался делать, не имело никакого отношения.
– Сама виновата, меньше дразнить надо было, – прорычал он, и я почувствовала, как сдергивают, рвут одежду на мне.
Оставаться в сознании не было никаких причин.
Меня утопили. В крови. Она была всюду. Во мне, вокруг меня. Давила на грудь. Не давала дышать. Но я думаю, значит, я не мертва.
Но пошевелиться я не могу.
«Ты заплатила за вс-с-се», – раздался знакомый голос из ниоткуда «С-спус-стила лавину, запус-стила цепь с-событий».
Этот голос как будто что-то освободил, и я почувствовала своё тело, поняла, что могу пошевелиться, открыть глаза. Что я и сделала.
Холодный, сумеречный предрассветный свет проникал в окно.
Рядом раздавались какие-то странные звуки. С трудом перевалив непослушное тело набок, я увидела Седрика. На полу. В конвульсиях. Я такое уже видела, и не надо было напрягать не работающее сейчас vis-зрение, чтобы понять – его терзает Страж.
Все правильно. Клялся, что не причинит мне зла. А причинил. Во что он меня превратил, накачав, пустую и беззащитную, своей черной силой? Смогу ли я восстановиться? От этих вопросов бросило в холодный пот.