Лейтенант считал, что на Низами очень сильное влияние оказали греческие философы, и возможно, что «Страну Йеджуджов» он описал, вдохновившись платоновской «Политией». Хотя, в отличие от низаминской страны, управляемой общиной, «Политией» правят философы, и у них даже женщины общие, чего нет у Низами, возможно, это влияние его мусульманской веры. Захид рассказал Петренко о том, как его отец считал, что на греческих философов, как на Низами, очень большое влияние оказало учение Заратустры, которое позже выросло в отдельную религию. Заратустра впервые заговорил о равноправии женщин и мужчин, а его жрецы, особенно живший в пятом веке Маздак, воспевали свободную любовь. Сам Заратустра в отличие от авраамических религий говорил о том, что справедливость нужно установить на земле, а не надеяться на воздаяние в небесном царстве за заслуги и муки земные. Низами разделяет многие принципы Заратустры, только не общность женщин. Это не только, рассказывал Захид, связано с тем, что он как мусульманин не мог этого допустить. С другой стороны, ложны представления об исламе у других, народов, если они считают, что женщина только в этой религии полностью бесправна. Укрытие соблазнительных частей тела и волос усвоено как христианством так и исламом у иудаизма. Ислам перенял у иудеев еще и принцип многоженства и установил ограничение четырьмя женами, когда у последователей иудаизма никакого ограничения в приобретении жен изначально не было. Потом они под влиянием ислама ограничили максимальное количество жен до четырех. На той земле, называемой европейцами Ближним Востоком, царила многие столетия свобода любви. Эту свободу иудеи, а позже христиане и, наконец, мусульмане сочли развратом и хаосом и дали последователям таких убеждений имя «язычники». Хотя, в отличие от многих доавраамических религий, зороастризм не является многобожеством. В ней есть один бог – бог света, добра, справедливости и правды Ахура Мазда, или как его на Востоке называют, Хормуз. И есть у него один противник – злой дух Анграманью, нарекаемый сторонниками этой религии Ахриманом. И Анграманью очень сходен с образом Дьявола – Иблиса. Заратустра проповедовал свое учение четыре тысячи лет назад и оказал очень большое влияние на все авраамические религии: иудаизм, христианство и ислам. Но, несмотря на это, все эти религии считают его учение «языческим», с которым надо бороться. Только во многом эти религии сами проповедуют то, что намного раньше говорил Заратустра. Самым неприемлемым для последователей Яхве – Аллаха является именно свобода любви, воспеваемая Заратустрой как высшее земное благо. Народ на восточной земле был развратен, как считали последователи Танаха, Евангелий и Корана. Арабы, когда начинали завоевывать Азербайджан, описали жизнь и обычаи сторонников Заратустры в этой «Стране Огней»: они воспевают свободную любовь, не ограничивают себя в ней. Когда устраивают праздники, то играют в одну игру вместе со своими женами, в ней мужчины и женщины гоняются друг за другом. И кто кого поймает, с тем и может тут же предаваться любовным утехам. Арабы, как иудеи и христиане в свое время, решили бороться против «свободной любви», которую они считают развратом. Одним из правил ислама считается, что человек должен победить свои страсти и ограничить себя в получении наслаждений, что называется «большим джихадом». А поскольку не только определенные части женского тела, волосы, но и женское лицо в исламе считается эротичным, он устанавливает, что и его не следует показывать чужим мужчинам, чтобы не соблазнять их, не вводить в искушение.
Учение Заратустры теперь очень заинтересовало молодого лейтенанта, который об этом почти ничего не знал. Захид рассказал ему еще об «Авесте», священной книге сторонников Заратустры, которых также называют огнепоклонниками. А вообще-то, несмотря на всю близость между ними, огнепоклонничество – другая религия, более древняя, оказавшая существенное влияние на зороастризм, который сохранил святость огня как источника света и тепла, что является символом бога Хормуза — Ахура Мазды. А Заратустра тоже европейское название, по-персидски и по-азербайджански его зовут Зярдюштем или Зардоштом. Когда пришли арабы, они не трогали ни албанов – христиан, ни иудеев, живших на территории Азербайджана, и разрешили им сохранить свою религию, поскольку в исламе считается, что первые книги от бога Яхве – Аллаха ниспосланы иудеям: Танах, Евангелие, а потом только арабам – Коран. Как и первые три книги, четвертая книга Яхве – Аллаха Коран считает превращение последователей неавраамических религий в ислам благим и верным делом. Так арабы поступили везде со сторонниками Заратустры, предлагая им меч или Коран. Примешь ислам – жить будешь, не захочешь его принять – умрешь. В Азербайджане до сих пор сами люди друг друга называют «мусульманами от меча». Но с другой стороны, в Коране говорится, что «нет принуждения в религии». Еще: «У вас есть своя религия, а у нас своя религия». Так, каждый, по Корану, свободен в своем вероисповедании, кроме «язычников» — многобожников, поклоняющихся идолам. Малый «джихад» означает именно войну с ними. Отец его, рассказал Петренко Захид, считал, что глубокие противоречия свойственны не только исламу, но в не меньшей мере также и иудаизму и христианству.
Однажды, когда у взвода было не много работы, Петренко сказал бывшему студенту следующее:
– А вот что я хотел бы еще раз сказать о Низами: он понял, что добиться справедливости на земле ни мечом, ни умом невозможно. Такое общество могло бы возникнуть само, если бы люди захотели этого, но человечество пошло по другому пути.
– Но все равно мечта о справедливом обществе является очень давней мечтой человечества, – не согласился Захид с Петренко. – Чтобы все были равны, не было ни богатых, ни бедных, один не эксплуатировал другого.
– Но такое общество создать невозможно, это утопия! – вышел из себя лейтенант. – Ты хочешь сказать, что наше советское общество является таким?
Захид ничего не смог ответить ему, пораженный такой реакцией лейтенанта.
– Да это на бумаге у нас, а не на деле. Нет никакого равенства, один сплошной обман. Вот Низами именно в этом был прав, говоря, что все усилия устроить справедливое общество равных – тщетны. А мы не поняли этого. Жаль, что его не знали ни Маркс, ни Энгельс, ни Ленин. А вот Сталин его знал очень хорошо и даже, как я где-то читал, цитировал. Но идеи Низами он использовал для себя, а понимал и толковал его, как ему было выгодно и как он хотел.
Для Захида не всегда было приятно слушать критические выступления лейтенанта, только возражать ему он тоже особенно не мог. Так его воспитали дед и отец, он верил, что все, что рассказывает лейтенант, — это только недостатки советского общества, которые можно исправить, если постараться. А что касается Низами, то профессор Эсрари считал, что его идеи были выдающимися для своего времени. А Маркс и Энгельс нашли научные пути построить справедливое общество на всей земле. Лейтенант с этим не соглашался, рассказывал, что он в институте начитался произведений Маркса, Энгельса и Ленина, и не верит, что все это осуществимо. А что касается научного коммунизма, то эта вообще ерунда какая-то. Однажды, во время одной из «душевных бесед» с Петренко, их застал другой лейтенант:
– Что, Эсрари, теперь он тебя нашел для своей болтовни? Ты его особенно не слушай, то, что он говорит, – чепуха. Ты знаешь, он мне все пять лет уши прожужжал в институте, и в конце концов я послал его подальше. То же самое придется сделать и тебе.