Похоже, его возбуждает именно чужая боль, а может, в пьяном угаре он путает стон боли и удовольствия.
И все же я плачу, хоть и не собиралась это делать.
Мне мерзко, противно и больно.
Но императору плевать, никакого сострадания. Да и откуда ему взяться, если до меня он попользовал буквально сотню таких же девиц?
Ронан уходит, громко хлопая дверью, на этот раз даже не трудясь закрыть ее на замок.
Да и зачем, хорошо зафиксированная жертва побег не устроит.
Время опять длится бесконечно долго, и мне становится еще страшнее, чем было до прихода этого урода.
Что, если меня оставят так до утра или Ронан собирается вернуться? Или того хуже – придет кто-нибудь еще…
В этот момент дверь открывается, и в комнату входит кто-то. Я напрягаюсь почти мгновенно, потому что поступь ровная и уверенная.
– Госпожа, как вы?! – раздается рядом голос доктора Дорнана, и я облегченно выдыхаю, когда он начинает развязывать ремни.
– Ответ «отвратительно» вас устроит?
– Меня устроит правда, я же доктор, – поясняет он и высвобождает мою голову, а после помогает лечь и выпрямиться на кровати.
Но конечностям и позвоночнику тотчас же бегут болезненные мурашки, и я едва ли не вою от боли. Облегчение приносит только легкий массаж, Дорнан растирает мне руки и ноги.
– Если вас это утешит, – произносит врач, – то я против подобных методов для процесса зачатия и не единожды говорил об этом императору. Подобное не может благоприятно сказываться на психологическом состоянии потенциальной матери наследника.
Его слова меня немного удивляют. За сутки в роли жены узурпатора я уже свыклась с мыслью, что все вокруг исключительно садисты.
– Видимо, ваше мнение не котируется, – отвечаю я, начиная наконец чувствовать кончики пальцев.
– Когда как. Конкретно в этом случае мнение начальника охраны важнее. Слишком часто бывшие императрицы пытались убить господина.
– И с чего бы вдруг?! – с притворным удивлением замечаю я. – Он же такой «замечательный» человек.
Дорнан качает головой.
– Аккуратнее, госпожа, у этих стен много ушей, и каждое ваше слово император обязательно услышит.
Фыркаю. Можно подумать, я об этом не догадывалась раньше.
– Пусть слышит, я могу даже повторить все это ему в лицо. Мне терять, как сами понимаете, нечего.
Но доктор и здесь не согласился.
– Даже смертникам есть что терять. Подумайте о своей нянечке. Когда двадцать пять лет назад Милента покидала эту планету, она оставила здесь своих детей ради вашего воспитания. Подумайте о судьбе этой достойной женщины. – Он взял многозначительную паузу и добавил: – И о судьбах ее сына и дочери.
Несколько мгновений я пыталась понять, что же услышала. А после, пересиливая боль, вырвала свои руки из пальцев доктора и села, глядя на него с презрением.
Я в очередной раз обманулась в людях, захотела увидеть в ком-то подобие союзника.
Но нет, всего лишь очередной подосланный человек, чтобы сказать мне нужную информацию.
– Милента жива?
– Да, – кивнул старик. – И даже если ваша участь будет трагична, ваша няня может прожить еще долгое время. Ронан бывает милостив. То же самое касается ее семьи.
– Где они? – сквозь зубы проскрежетала я.
– Насколько знаю – в темницах, – довольно равнодушно посвятил доктор. – Так что все зависит от вас, госпожа. И вашего смирения.
– Смирения?! – повторила я, и от этого слова меня затрясло. – Уходите. Оставьте меня одну.
Ему не нужно было повторять дважды. Дорнан встал и у самых дверей, обернувшись, произнес:
– Подумайте над моими словами. Все же это последний из ныне живущих людей, кто вам дорог.
В этот раз замок все же закрылся, надежно отсекая меня от призрачной свободы. Я же от злости схватила какую-то статуэтку с тумбочки и швырнула в стену.
Хотелось разбить ее вдребезги, чтобы рассыпалась на миллион частей, но она невредимой отскочила от поверхности, словно мяч.
– Да, правильно, – крикнула я в пустоту. – А то вдруг надумаю перерезать себе вены осколками. Наверняка кто-то до меня так уже сделал!
Внутри кипели злоба, ярость и полное бессилие.
Я не знала, что делать. Чувствовала себя бесконечно слабой в этих обстоятельствах, но внутреннее желание не сдаваться не давало покоя.
Смирение? Они хотели видеть меня беспроблемной рабыней на месяц. Чтобы вела себя так, как им нужно.
Ложилась под Ронана, стонала под Ронаном, заглядывала ему в рот, выпрашивая милости.
Наверняка эта схема даже работала все прошлые разы. Ведь несложно заставить молодую девушку прогнуться под обстоятельства, заточив ее родителей, братьев и сестер и шантажируя их жизнями.