— Ну разумеется вы можете мне доверять. Кроме того, хороший рассказ непременно должен быть услышан. Ну-с?
— Меня похитили и заперли здесь против воли! — с места в карьер выкрикнула Кармилла. — На самом деле, я не сумасшедшая, отнюдь! Просто я вампир.
Улыбка сиделки одеревенела.
ГЛАВА 2
Утро началось с того, что в комнату к постояльцу пробралась хозяйская кошка и улеглась ему на лицо. Собственно, и весь день развивался в подобном ключе.
Еще вчера Леонард Штайнберг попросил трактирщика оказывать Уолтеру всяческое содействие. В том числе и в его этнографических изысканиях. Понятие этнограф Габор разъяснил местному населению в следующих выражениях — «Знаете истории, от которых у всей родни уже сводит челюсти, а уши сворачиваются в трубочку и норовят заползти вглубь головы? Про то, как у маленького Штефана прорезался первый зуб, или что случилось на свадьбе у Марицы? Ну так вот, этот человек проехал через всю Европу СПЕЦИАЛЬНО ЧТОБЫ ИХ ПОСЛУШАТЬ!!!» Сообщение произвело настоящий фурор. Обгоняя друг друга, женщины помчались по домам, извлекать из сундуков одежду поэтничней, а нарядившись, с той же прытью вернулись в «Свинью и Бисер.» Когда Уолтер, отплевываясь от кошачьей шерсти, спустился к завтраку, очередь успела три раза обогнуть трактир.
Энтузиазм туземцев привел англичанина в замешательство. Мысленно подсчитав число открыток с видами Дербишира, он понял, что на всех не хватит! О том, что за свои услуги рассказчицы могут потребовать денег, он как-то не задумывался. Теперь эта неприятная мысль засвербела в мозгу. Уолтер вздрогнул, словно какой-то шутник плеснул ему ледяной воды за шиворот, и залился краской. В дороге он поиздержался — одно серебряное распятие съело пол-бюджета, — так что денег у него не было. Даже на обратный путь.
К счастью, селянки согласились сотрудничать бескорыстно. Более того, под конец дня они рады были и доплатить, лишь бы добрый господин еще раз послушал про то, как дедушка Шандор на спор съел целую корзину пирожков с повидлом.
Поскольку англичанин не понимал румынский или венгерский, Габор заделался толмачом при его особе. Время от времени у исследователя закрадывались подозрения, что трактирщик не только переводит, но и отсебятины добавляет изрядно. Ну не могут женщины употреблять такие выражения и углубляться в такие физиологические тонкости! Не могут по самой своей природе! С детства он привык думать, что женщина — это ангел в доме, хотя с трудом мог представить себе площадь поверхности тех крыльев, которые могли бы оторвать от земли его матушку.
К вечеру усталый этнограф прослушал добрую сотню народных песен, узнал дюжину способов безмедикаментозного лечения золотухи и мог проследить генеалогию каждого деревенского жителя вплоть до Темных Веков. Он чувствовал себя старателем, перемывшим тонну песка ради нескольких желтых крупиц. Время от времени ему действительно удавалось выловить сведения о вампирах. В большинстве случаев это было закрепление пройденного. В который раз Уолтер услышал, что
— вампиры боятся серебра
— вампиры боятся освященных предметов
— они не отражаются в зеркалах. (По одной версии, потому что у них нет души, по другой- потому что при изготовлении зеркал используется серебро (см. пункт 1). В таком случае назревал вопрос — а будут ли они отражаться в ведре с водой?)
— они могу перекидываться в летучих мышей. (Интересно, что в этот момент происходит с их одеждой? Ведь никто еще не видел мышь в плаще с пелериной.)
— они не станут есть чеснок даже из вежливости
— они крайне щепетильны в вопросах приличий и не войдут в дом без приглашения, зато уж после приглашения от них попробуй отделайся (как и от многих людей, кстати.)
— для них губителен солнечный свет,
— истребить упыря можно отрубив ему голову и проткнув сердце осиновым колом
— и прочая, и прочая.
Все эти характеристики он знал не хуже, чем Папа Римский — катехизис. Впрочем, попадалась и весьма оригинальная информация. Согласно легендам, если перед вампирами бросить пригоршню крупы, они начнут считать каждое зернышко. Наверное, они очень бережливы. Еще более удивительным было поверье о том, что умерший может стать вампиром, если через его могилу переступит монахиня. Впрочем, если бы монашки играли в чехарду возле гроба его деда Преподобного Джебедайи Стивенса, не терпевшего ирландцев и прочих «папистов,» покойник тоже сделал бы пару кульбитов.
Что здесь правда, а что — фантазия, Уолтеру предстояло выяснить экспериментальным путем. Собственно, этим он и займется в ближайшее время.
В дверь кто-то поскребся и мистер Стивенс увидел своего давешнего знакомца, который держал под мышкой огромный сверток, перевязанный алой шелковой лентой.
— М-можно войти?
— Ну разумеется! — Уолтер пропустил его в комнату. — Я уже подготовился к поездке, так что вам не придется долго ждать, герр Штайнберг…
— Просто Леонард. Когда говорят «герр Штайнберг», мне кажется, что это про отца, — смущенно объяснил он.
— Тогда называйте меня Уолтером.
— Да, конечно… А что это у вас?
Англичанин задумчиво покрутил в руках серебряное распятие.
— Сувенир. Купил на память о Будапеште. Хотите посмотреть?
Но Леонард замотал головой, как флюгер во время шторма. Контакты с чужими вещами он сводил к минимуму.
— Красивая вещица. Вы бы носили ее с собой, а то об-бидно будет потерять.
— Пожалуй, вы правы, — сказал англичанин и сунул распятие в карман.
— Эммм… Уолтер? Насчет нашей поездки… Боюсь, что она не состоится, — заметив, что у англичанина вытянулось лицо, Леонард продолжил скороговоркой. — То-есть, не состоится с моей стороны. Как раз сегодня на меня свалилось множество дел дома… то-есть в цехе… то-есть… Иными словами, я не смогу быть вашим попутчиком, но не переживайте, мы что-нибудь придумаем. Наверняка у кого-то из крестьян найдется бричка…
Не успел он развить мысль, как в комнату вбежала Бригитта.
— Там за молодым господином приехали из замка, — сообщила она, сделав большие глаза.
— Сам граф приехал? — уточнил Леонард.
— Да как вам сказать.
Сначала Уолтеру почудилось, будто у трактира остановился катафалк. Приглядевшись, он понял что это массивная карета, рассчитанная на четверку лошадей, но запряженная одной невеселой кобылой. Худощавый возница, в пыльном кафтане и широкополой шляпе, тоже был со странностями.
— Я кучер в замке Лютценземмерн, — представился этот тип, свешиваясь с облучка. — Хозяин повелел, чтобы я доставил гостя в целости и сохранности. Так же он приглашает герра Штивенса погостить несколько дней.
Что-то в его внешности сразу же насторожило Уолтера. Возможно, это была благородная осанка мужчины, отличавшая его от согбенных работой крестьян. Или же белые руки с длинными тонкими пальцами. А может и накладная борода, сбившаяся набок. Проследив за взглядом англичанина, кучер смущенно откашлялся и вернул бороду на место.
Уолтер покосился на Леонарда. Юноша топтался на месте и не знал куда девать глаза.
— Ваше… эмм… друг мой, — наконец изрек он, разглядывая свои ботинки с увлеченностью археолога, нашедшего редкий артефакт, — передай это своему господину.
Юноша боком подошел к карете и протянул вознице сверток.
— Первосортная колбаса-кровянка, без чеснока, как он любит. Скажи, что мы с отцом кланяемся его сиятельству и фроляйн Гизеле.
Разделавшись со светскими обязанностями, Штайнберг-младший шумно выдохнул, словно Сизиф который докатил таки камень на вершину горы.
— Конечно, Леонард… то-есть, сударь.
Пока они переговаривались, мистер Стивенс успел как следует рассмотреть транспортное средство. Краска частично облезла, но на боку еще можно было разглядеть герб с оскалившимся волком.
Поскольку Уолтер ничтоже сумняшеся принял предложение погостить, его саквояж погрузили в карету, которая сразу же тронулась в путь. Когда он обернулся, то увидел как Бригитта, наблюдавшая за ними из окна, облегченно перекрестилась. Это был добрый знак.