Пломбир терпеливо следил за перемещениями. Правильно он решил, — идти к Глаше: кто бы еще так расстарался в свою постель положить неизвестное животное!
— Пломбир! Иди сюда, я тебе творогу положу, голодный, наверное? Я к бабушке Кате схожу, ухи принесу, а ты со мной не ходи, здесь дожидайся!
Глаша выскочила на улицу и почти столкнулась с Андреем. Он удивленно округлил глаза, и Глашу замкнуло: "…стою, такая вся внезапная, не причесанная, в ночной рубашке, руки в зеленке, — прямо колдунья в ночь на Ивана Купала!" — услышала Глаша свой внутренний голос, повествующий в режиме реального времени и, тряхнув головой, сбросила наваждение:
— Здравствуй! Не удивляйся! Отвернись и забудь, что видел меня сегодня!
— Здравствуй! Я уже удивился! Отвернуться могу, но что случилось? Ты не заболела?
— У меня все хорошо! Просто расслабилась…
— Значит, сегодня о тебе забыть! А завтра?
— Я еще не знаю… Завтра я тебе сама скажу, хорошо?
— Будем ждать…
Глаша машинально заправила за уши пряди волос, развернулась и неторопливо, "подиумной", как ей казалось, походкой скрылась в сенях. Захлопнув дверь в комнату, она упала на кровать, лицом в подушку, едва не задавив расчувствовавшегося сытого Пломбира, прикорнувшего рядом с Дорианом.
"Господи! Хорошо, что эта ночная рубашка похожа просто на длинную футболку! Может быть, я на солнце вышла посмотреть, воздухом подышать… Настроение у меня романтическое! Босиком и простоволосая, как барышня-крестьянка пушкинская… А зеленкой измазана, — ужасно комары замучили. Все очень правдиво, так и надо завтра всем объяснить!"
Через 15 минут, умытая, с французской косой, в китайском сарафане известной израильской фирмы и турецких пляжных тапках, с отечественным бидоном и перламутровым блеском на влажных губах Глаша продефилировала по тропинке к дому бабушки Кати с достоинством топ-модели.
Бабушке Кате, за обедом, пришлось все рассказать, иначе она не разрешала ночевать одной в доме, а с собачкой можно, не страшно. Бабушка научила Глашу, как овсянку готовить для собаки: оказывается ее надо просто замочить на ночь, а утром добавить колбасы или сосиски, можно творог, — и пусть ест на здоровье! И супу завтра пообещала для собачки выделить, так что Глаша вернулась к своим постояльцам сытая, веселая и уверенная.
"Мальчишки" спали на Глашином диване без признаков жизни, как две шкурки. Глаша успела и посуду со стола убрать, и пол со следами сливок влажной тряпкой вытереть, и овсянку замочить, и воды в миску для собаки налить, а Пломбир только раз ухом повел: когда она холодильник открывала, чтобы молоко поставить.
— Пломбир! Просыпайся: тебя бабушка Катя ждет и спать не ложится, ты же знаешь! Завтра рано приходи, я тебе тоже колбаски дам…
— Почему это мне — и "тоже дам!" Я здесь всегда первый был! Когда этот — гармошка на ножках — еще не родился…Не успеешь глаза прикрыть, а они уже в холодильник лезут, колбасу нарезать! Автолавка только через три дня приедет, чем кормиться будем?
— Что ты размяукался, ты же не голоден! Иди, я за тобой двери закрою! Умница моя! Беги скорее, котик! Видишь, бабушка тебе уже рукой машет…
"Все машут, все зовут, всем нужен, а кусок колбасы просто так, не таясь, из уважения — никогда не предложат! Да, в таком дурном настроении нельзя на крыше с Лидой беседовать: решит, что я мрачный, дремучий тип. Все! Откладываем прогулку на завтра! Это даже к лучшему: пусть помучается от любопытства, воображение разыграется, а я не приду. Капризы городские сразу утихнут, но здесь главное, не переиграть, а то у нее может и совсем интерес пропасть…", — так размышлял Пломбир, легкой трусцой двигаясь к дому. Спать пора! В деревне рано спать ложатся. И что особенно важно, каждый в своем доме! Не принято в чужих домах по хозяйским постелям гостевать…
Глаша умылась, закрыла входные двери на щеколду, включила маленькую лампочку-бра над диваном, вставила в розетку фумигатор. Можно ложиться. Взяла книжку из списка внеклассного чтения: А.С.Пушкин "Повести покойного Ивана Петровича Белкина. Метель.
Нет, что-то не хочется на ночь покойного читать! Глаша зябко поежилась и нащупала нательный крестик. В селе тоже есть божий храм в сторонке: светлый, приветливый, и лица на иконах у святых не мучительные, а спокойные, простые, как будто дети рисовали. В храме в то утро крестили девочку, и солнечные лучи сходились прямо на ее головке, так красиво было! А в Святогорском монастыре в церкви было темно и немного боязно, хотелось скорее выйти на воздух! Очень красивый сад при монастыре, диковинные редкие растения есть и совсем простые, знакомые каждому: клен-малина…клен-малина. Вкусное название! А у могилы Пушкина все фотографируются, и не знают, какое лицо сделать: улыбающееся (на могиле-то!) или скорбное (а наряды, а цветы?) Поэтому, Глаше кажется, что нельзя на могилах позировать. Пушкин бы, наверное, сам посмеялся над нами, большой был насмешник, учительница рассказывала… или дедушка…